в честь его павшего друга, сира Джоффри Лонмаута. Джоффри Веларион, будучи столь же велик, румян и крепок здоровьем, что и его братья, так же, как и они, обладал каштановыми волосами, карими глазами и чертами лица, которые кое-кто при дворе называл простецкими. Вновь поползли слухи, а среди зеленых укоренилось убеждение, что отцом сыновей Рейниры является не супруг принцессы Лейнор, но ее поединщик, Харвин Стронг.

Безотносительно к тому, являлись ли сии обвинения правдой, король Визерис, вне всяких сомнений, все еще предполагал, что после него Железный трон унаследует его дочь, а ей в свой черед будут наследовать ее сыновья. По королевскому указу каждого из мальчиков-Веларионов еще в колыбели одарили драконьим яйцом. Усомнившиеся в отцовстве сыновей Рейниры перешептывались, что яйца никогда не проклюнутся, но появление на свет одного за другим троих юных драконов опровергло их слова. Детенышам дали имена Вермакс, Арракс и Тираксес. И, как сообщает нам септон Юстас, однажды его милость, верша суд на Железном троне, усадил Джейса себе на колено – и слышали, как он молвил:

– Когда-нибудь, малыш, и ты воссядешь здесь.

Рождение детей сказалось на принцессе; Рейнира так до конца и не избавилась от грузности, обретенной во время вынашиваний, и ко времени рождения младшего сына, будучи всего лишь двадцати лет от роду, сделалась дородна и широка в талии, а девичья красота ее обратилась в ускользающее воспоминание. По словам Грибка, сие послужило лишь усугублению неприязни Рейниры к мачехе, королеве Алисенте, что была почти вдвое старше ее, но оставалась изящной и стройной.

Грехи отцов, как изрекли мудрецы, нередко падают на головы детей; так же и с грехами матерей. Вражда между королевой Алисентой и принцессой Рейнирой передалась и их отпрыскам. Трое сыновей королевы, принцы Эйгон, Эймонд и Дейрон, будучи обижены на своих племянников-Веларионов, укравших то, что дети Алисенты почитали своим по праву рождения – сам Железный трон! – сделались их ожесточенными соперниками. Хотя все шестеро посещали одни и те же пиры, балы и празднества, порой вместе занимались во дворе под присмотром одного и того же мастера над оружием и учились у одних и тех же мейстеров, сия вынужденная близость лишь более подогревала взаимную неприязнь мальчишек, нежели сплачивала их как братьев.

Если свою мачеху, королеву Алисенту, Рейнира невзлюбила, то к золовке, леди Лейне, она прониклась нежными, и даже более чем нежными чувствами. Дрифтмарк и Драконий Камень совсем рядом, и Деймон с Лейной часто навещали принцессу, а она их. Многократно парили они вместе на своих драконах, а драконица принцессы, Сиракс, несколько раз откладывала яйца. В 118 году от З.Э. с благословения короля Визериса Рейнира объявила о помолвке двоих своих старших сыновей с дочерьми принца Деймона и леди Лейны. Джекейрису минуло четыре года, Люцерису три, обеим девочкам по два. А в 119 году от З.Э., когда выяснилось, что Лейна вновь ожидает ребенка, Рейнира вылетела на Дрифтмарк, дабы ухаживать за ней при родах.

И так вышло, что в третий день проклятого 120 года от З.Э., года Красной весны, принцесса находилась подле своей золовки. Побледневшая и изнемогшая после дня и ночи родовых схваток, Лейна Веларион наконец родила принцу Деймону сына, которого тот столь долго желал – но дитя оказалось искривленным и неправильно сложенным и умерло в течение часа. Мать ненадолго пережила его. Изнурительные роды истощили леди Лейну, а горе еще более ослабило ее, лишив сил противиться родильной горячке.

Несмотря на все усилия молодого дрифтмаркского мейстера, состояние ее быстро ухудшалось. Принц Деймон, отправившись на Драконий Камень, привез собственного мейстера принцессы Рейниры, бывшего старше годами и опытнее, и известного своим искусством целителя. Увы, мейстер Герардис опоздал. Проведя три дня в горячечном бреду, леди Лейна оставила сей бренный мир, будучи всего лишь двадцати семи лет от роду. Говорят, в свой предсмертный час она поднялась с постели и вышла из комнаты, желая прежде кончины добраться до Вхагар и в последний раз воспарить. Однако на ступенях башни силы покинули леди Лейну, и прямо там же она упала и умерла. Принц Деймон отнес жену обратно на постель. После принцесса Рейнира бодрствовала вместе с Деймоном над телом леди Лейны и утешала принца в его горе.

Кончина леди Лейны стала первым, но не последним потрясением 120 года от З.Э. Ибо год сей окажется годом, когда премногие давно тлевшие склоки и зависти, изводившие Семь Королевств, наконец, достигнут своего пика; годом, когда весьма и весьма у многих появятся причины рыдать, и скорбеть, и рвать на себе одежды… однако же ни у кого в большей мере, нежели у Морского Змея, лорда Корлиса Велариона, и его благородной супруги, принцессы Рейнис, той, что могла бы стать королевой.

Лорд Прилива и его леди-жена еще носили траур по своей возлюбленной дочери, когда Неведомый явился вновь, дабы забрать их сына. Сира Лейнора Велариона, супруга принцессы Рейниры и предполагаемого отца ее детей, убили на ярмарке в Спайстауне – его заколол его же друг и наперсник, сир Кварл Корри. Они громко пререкались, прежде чем обнажить мечи, как поведали торговцы с ярмарки лорду Велариону, прибывшему за телом своего сына. Корри к тому времени бежал, ранив нескольких человек, пытавшихся его задержать. Некоторые уверяли, что у берега его ждал корабль. Более его никто никогда не видел.

Обстоятельства убийства остаются тайной и по сей день. Великий мейстер Меллос пишет только, что сира Лейнора умертвил после ссоры один из его же домашних рыцарей. Септон Юстас раскрывает нам имя душегуба и объявляет причиной убиения ревность; Лейнор Веларион-де утомился от общества сира Кварла и воспылал страстью к новому любимцу, красивому юному оруженосцу шестнадцати лет. Грибок, как всегда, отдает предпочтение наиболее зловещему предположению, намекая, что принц Деймон заплатил Кварлу Корри за устранение супруга принцессы Рейниры, устроил так, что сира Кварла увез корабль, а затем перерезал ему горло и сбросил в море. Корри, домашний рыцарь довольно низкого происхождения, слыл человеком со вкусами лорда и кошельком крестьянина, склонным вдобавок к безрассудным поступкам, что придает некую достоверность изложению событий, оставленному шутом. Однако же ни малейших доказательств тому не имелось ни тогда, ни теперь, хотя Морской Змей и предложил награду в десять тысяч золотых драконов