– Ничего разумного я в нем не вижу, – с апломбом заявил он. – Количество вещества и расположение следов исключают такую возможность.

О них ему никто ничего не докладывал.

– Я настаиваю, чтобы мне передали копию заключения экспертов, – заявил адвокат.

– Вы его получите в установленном порядке, – сказал Адам.

– Касательно обстоятельств дела, – продолжил Уилсон. – Пакет, который мой клиент, по его словам, согласился передать, был вручен покойному в прошлую пятницу. Взрыв произошел только вчера. Как мне кажется, это оставляет более чем достаточно времени для того, чтобы предполагаемую взрывчатку поместил в конверт кто-нибудь другой. Отец Мэрфи мог получить конверт, тут же открыть его, вынуть книгу, а упаковку выбросить – а скорее, принимая во внимание бережливость и аккуратность покойного, он оставил ее для повторного использования. В квартире погибшего бывало много гостей, и кто-нибудь из них мог воспользоваться пустым конвертом для сокрытия взрывчатки. Вы же предполагаете, что мой клиент, осознанно или нет, передал жертве пакет со взрывчаткой, которая сработала, когда отец Мэрфи его вскрыл, либо в течение краткого срока после того. Почему отец Мэрфи целую неделю не открывал полученный подарок?

В этот раз замечание адвоката попало в точку. Инспектор сам не мог найти разумного объяснения такому промедлению. Фергюсон уже приготовился признать довод резонным и перейти к другим вопросам, как вмешался Томас:

– Ну это объяснить нетрудно. Вы посмотрите на вчерашнюю дату. Третье сентября ведь.

– И что?

– Проверьте дату рождения отца Лайама.

Когда инспектор проверил, он едва удержался, чтобы не хлопнуть себя по лбу.

– День рождения был у падре, вот он и дожидался, – пояснил Томас.

Коннор был явно доволен собой – такую загадку решил! А вот Питер Уилсон, судя по выражению на лице, отнюдь не радовался. Фергюсон ему посочувствовал. Редко попадаются клиенты, так упорно старающиеся закопать себя поглубже.

– Почему вы постоянно называете покойного «падре»? – спросила Хатчинс.

Фергюсон смысла в ее вопросе не увидел, но мысленно поблагодарил сержанта – и в самом деле, стоит отвлечься немного.

– На старом армейском жаргоне, – объяснил Томас, – так капелланов зовут. Грэм его знал по армии. Сам-то он не католик и в церковь вроде никогда не ходил, но отца Мерфи помнил еще с войны. Тот был капелланом в Королевском ирландском полку.

Фергюсон не смог сдержать удивления.

– Мэрфи участвовал в Войнах за веру?

– Отец Мэрфи был с нами в танковых войсках во время Армагеддона.

Мысли Адама лихорадочно заскакали – надо было реагировать, и побыстрее. Уилсон не скрывал улыбку: его клиент вбросил тактический ядерный заряд в размеренный ход допроса.

– Расскажите больше о Грэме! – потребовал инспектор.

– Да я его толком не знаю, – Томас пожал плечами. – Только по нашим собраниям, последние три-четыре года. Он про войну не слишком распространялся и про жизнь ничего не рассказывал. Я даже не уверен, что он сам служил в Королевском ирландском полку. Но точно знаю, что Грэм работал с боевыми роботами. Он много знает про робототехнику и помог мне пару раз с кое-какими техническими проблемами. Не то чтобы мы сотрудничали – но, когда возвращались с собрания, шли по улице вместе, я и спрашивал, а у него ответ будто сразу вертелся на языке.

– А что за проблемы?

– С контурами, искусственными суставами. Мелочовка инженерная, – Томас нахмурился. – Так сразу не объяснишь. Бомб никак не касается, если это вас интересует.

– Вы знаете его фамилию? Адрес? Телефонный номер?

Томас покачал головой.

– «Анонимные мутиладос», – повторил он. – Мы не записываем ни имен, ни адресов. Не проверяем данные. Нам хватает того, как люди сами себя называют. Мы даже не ходим в паб после собраний.

– Почему?

– Потому что обязательно кто-то не захочет пойти, не захочет людям лицо показывать или то, что от него осталось, а потом почувствует себя еще более одиноким, понимаете?

– Это похвально, – отметил Фергюсон. – Но в результате у вас нет информации о Грэме, вы знаете только то, что он разбирается в робототехнике и был знаком с отцом Мэрфи по военной службе. Фактически вы даже не можете доказать, что Грэм существует. С чего нам верить, что это он положил бомбу в конверт, а не вы?

– Я не пытаюсь взвалить вину на Грэма, – возразил Томас. – Я думаю, не он это сделал. Я, конечно, не хорошо его знаю, но представить не могу, чтобы он убил падре. К тому же они воевали вместе! Ребята, да бросьте! Нужно ж совсем быть психом, чтоб сотворить такое. А Грэм – не псих, уж я-то знаю.