Коннор Томас встревожился – впервые за все время допроса.
– Что? Что такое? Я ж ничего плохого не сделал, рассказал вам все!
– Номер, – приказал Фергюсон, доставая телефон.
Томас взглянул на него, запрокинул голову и моргнул несколько раз. Ветеран выглядел пораженным и растерянным, участки естественной кожи побледнели.
– Ну хорошо, как хотите, – сказал он и назвал номер.
Фергюсон посмотрел на настенные часы.
– Время – 15:55. Объявляется перерыв. Допрос возобновится, когда прибудет адвокат подозреваемого.
Фергюсон и Хатчинс направились вслед за Анной Полански по коридору и вышли сквозь парадную дверь наружу, в курилку. Полански затянулась с такой жадностью, будто задыхалась и наконец добралась до трубки с кислородом. Бестактный Фергюсон любил это сравнение и вечно шутил, когда они выходили на перекур. Всех неизменно раздражало то, что гражданским, даже подозреваемым, разрешалось курить в здании, а самим полицейским – нет.
– Да что за хрень?! – выдохнула Полански. – Какой-то полный идиотизм!
– Он что, умственно отсталый? – спросила Хатчинс.
– Нет, он совсем не дурак, – буркнул Фергюсон.
– Да я не имела в виду, что он – дурак. Может, у него мозг поврежден или что-то вроде того.
– Честен до аутичности, – предположила Полански. – Умственное расстройство со знаком плюс.
– Он может говорить правду потому, что невиновен, – заметил Фергюсон. – Его использовали.
– Тогда придется искать этого «Грэма», – заключила Хатчинс.
– Есть одна досадная мелочь – винтовка на лодке Томаса. Из которой недавно стреляли, – сообщила Полански.
– Что-нибудь еще? – спросил Фергюсон.
– Пока пытаемся свести воедино детали, – ответила Полански, покачав головой, затем вздохнула и раздавила окурок. – Пошли, уже пора.
Фергюсон заметил знакомую фигуру, взбегающую по ступенькам: Питера Уилсона, адвоката по уголовным делам.
– Выкури еще одну, – посоветовал инспектор. – Следующий перерыв у нас, похоже, будет не скоро.
Допрос продолжился. Уилсон сел рядом с Томасом. Инспектор проговорил необходимую формальную часть и приступил к вопросам:
– Мистер Томас, на переданном вами пакете остались только следы ДНК и отпечатки пальцев жертвы. Как вы это объясните?
– Легко. У Грэма увечья, похожие на мои. А может, и хуже, он на собрания ходит в кофте с капюшоном и длинными рукавами. По крайней мере вместо рук и лица у него протезы. Тут у меня сомнений нет. Оттого и никаких следов ДНК и отпечатков.
– Хорошо. Криминалистическая лаборатория установила, что внутри конверта остались значительные количества вещества, взорвавшегося в квартире отца Мэрфи.
Томаса эта новость застигла врасплох.
– Моему клиенту необязательно отвечать на этот вопрос, – указал адвокат.
– Может, и необязательно, но я отвечу, – возразил Томас. – По-моему, так оно невозможно. Я видел, что клали в пакет. И это была не бомба, а книга.
– Но взрывчатка могла быть спрятана внутри книги, – предположила Хатчинс, будто подсказывая хороший ответ. – Это возможно?
Томас покачал головой.
– Я в руках ее держал, листал. И ничего там внутри не было. Я сказал Грэму, что подарку падре очень обрадуется, сильно он любит старину Бенедикта. С тем я книжку отдал, а Грэм ее положил в конверт и запечатал.
– Кто-нибудь еще присутствовал при этом?
– Ну нет, – Томас поморщился. – Собрание-то кончилось уже. Мы последние остались в комнате. Прибраться и все такое.
– А может, ловкость рук? – предположила Хатчинс тем же подсказывающим тоном. – Скажем, Грэм отвернулся на секунду или отвлек ваше внимание – и сунул взрывчатку.
– Не-а. Я видел, как он положил книгу в конверт, запечатал его и передал мне без всяких трюков.
– И как же вы тогда объясните то, что внутри конверта оказались следы взрывчатки?
– Может, они раньше были на обложке книги? – предположил Томас.
Теперь уже врасплох застигли инспектора. О такой возможности он просто не подумал и свое замешательство постарался скрыть. Но адвокат заметил.
– Это предположение кажется вполне разумным, – сказал он.
Уверенность Фергюсона в собственных силах вышла из крутого пике и снова набрала высоту.
