руками или ножом, но все равно я была здесь, сколь тщательно ни охранялись эти покои. Я с легкостью пробралась сюда, хотя альт Ратгор захотел бы допустить такое в последнюю очередь. Эта мысль меня позабавила, и я негромко рассмеялась.

Маг заворочался во сне, но не проснулся. Только повернул голову. На щеке красовался след от долгого лежания на подушке, лишний раз подчеркивавший человеческую природу и уязвимость. Я подлетела совсем-совсем близко, к самому его ухо, и тихо позвала:

– Йорам!

Альт Ратгор снова заворочался. Губы беззвучно зашевелились. Движения выдавали проникшее в сон беспокойство.

– Йорам! – повторила я и снова рассмеялась.

Мне в голову пришла превосходная мысль. Почему бы и нет? Раз я могла воздействовать на сны Андре, значит, сумею и сейчас.

Я устроилась над беспокойно вздымавшейся грудью альт Ратгора. Сосредоточилась, как делала это прежде. И настроилась на его сон.

Сейчас он был целиком и полностью в моей власти. Я контролировала его сновидения. Держала сознание в своих бесплотных руках. Сжимала его в кулаке. И упивалась этим моментом.

– Помнишь меня, Йорам? – ласково позвала я.

И по реакции сразу же поняла: он слышит меня. И помнит.

– Не думал, что я стану приходить к тебе в снах? – продолжала нашептывать я. – Или все-таки думал? Скажи, Йорам, тебя не мучили угрызения совести? Хотя бы самую малость? Хотя бы в самые глухие ночные часы?

Он ворочался, стонал, извивался, но объятия сна держали крепко, а я не собиралась выпускать его сознание. Опять рассмеявшись, я стала отправлять в сон альт Ратгора одно видение за другим.

Их было три. Сначала я предстала перед ним в образе жертвы. В грязной, изорванной одежде, лоскуты которой беззащитно трепетали на холодном ветру. С израненным телом, покрытым синяками и корками запекшейся крови. С безнадежно спутавшимися волосами и взглядом, полным отчаяния.

Видение исчезло, чтобы сразу смениться новым. Теперь я была в красном платье откровенно вызывающего оттенка, с открытой шеей, голыми плечами и глубоким вырезом, так и притягивающим к себе мужской взгляд. Я смотрела на альт Ратгора призывным взглядом искусительницы, дразня и совращая, а губы кривились в порочной усмешке.

Еще мгновение, и картинка вновь поменялась. Теперь я шла вверх по дороге, постепенно поднимаясь на вершину холма. Вокруг клубился туман, его клочья ласковыми щенками льнули к моим ногам. Я шагала вперед, и длинное черное пальто развевалось за моей спиной. Лицо было отрешенным, голова высоко поднята, ноги в высоких сапогах твердо ступали по земле. Ни косметики, ни украшений, ни даже цветных тканей в облачении. Все это было ни к чему. Потому что я несла месть.

Едва это последнее видение отпустило альт Ратгора, как он с громким криком проснулся и вскочил на кровати. Облегченно выдохнул, когда понял, что это был всего лишь сон. Тихо выругавшись сквозь зубы, вытер пот со лба. И потянулся рукой к свече, чтобы посмотреть, который час.

И в этот момент я громко расхохоталась.

Альт Ратгор подскочил на месте и, еще не успев окончательно прийти в себя спросонья, позволил страху отразиться в своих глазах.

– Стража! – рявкнул он.

Два охранника вбежали в комнату практически мгновенно. Но что они могли сделать против меня? И я продолжала от души смеяться.

– Где она? – крикнул альт Ратгор. – Как смогла сюда пробраться? Все будете уволены, если не хуже!

– Кто – она? – растерянно переспросил один стражник.

Второй выразительным взглядом поддержал сослуживца.

– Та, которая проникла в мои покои! – яростно воскликнул маг. – Та, которая смеется!

Но вот беда, стражники не слышали моего смеха. Они стояли, переминаясь с ноги на ногу и кидая друг на друга недоуменные взгляды. Я развеселилась пуще прежнего.

– Лучше отправь их восвояси, альт Ратгор, – посоветовала я, отсмеявшись. – Не то, чего доброго, примут тебя за сумасшедшего. И будешь ты до конца жизни отсиживаться в лазарете для душевнобольных.

Но маг уже и сам понял, что толку от стражей не будет. Пограничное состояние между сном и явью отпустило его, позволяя взять себя в руки. Он раздраженно приказал стражам убираться вон.

– Кстати, Йорам, а не сошел ли ты с ума? – светским тоном поинтересовалась я. – Может быть, и правда нет никакого голоса? И все это – плод твоего больного воображения, воспаленного хронической усталостью и подавляемыми угрызениями совести?

– Кейра, – хрипло констатировал альт Ратгор, игнорируя мои последние слова. – Это ты.

– Я, Йорам, – не стала отпираться я. – Не ожидал, что я вернусь, чтобы с тобой поболтать?

– Как такое возможно? – Он подошел к столику – не рабочему, другому, на котором стоял графин, и плеснул в кубок какого-то желтого напитка. – Ты ведь умерла. Я сам…

– Что – сам? – насмешливо спросила я. – Сам меня убил?