– Прекрасная идея, – похвалил Андре. – Особенно для тех, кто хочет путешествовать, не привлекая к себе внимания. И вообще, будешь много возникать, я тоже займусь твоей внешностью. Хочешь, к примеру, сделаем тебя лысой?
– И каким же образом? – насмешливо осведомилась я. – Ты же не обладаешь магическими способностями.
– А я обойдусь без всякой магии, – с садистской улыбочкой пообещал Андре, после чего резко выбросил вперед руку, хватая меня за волосы.
В общем, дело кончилось миром. Себя я на скорую руку превратила в рыжеволосую девушку с большими глазами и бледной кожей, украшенной россыпью веснушек.
К слову сказать, первая проведенная в гостинице ночь прошла весьма бурно. Снимать заклятие я не стала. А оказаться в постели вроде бы и со своим мужчиной, знающим тебя и твои предпочтения, а вроде бы – с непривычно выглядящим незнакомцем, – это добавляет немало острых ощущений. Судя по реакции Андре, его восприятие было аналогичным.
Спустя несколько дней мы въехали в Катринг, столицу Риннолии. Город на первый взгляд выглядел, как обычно. Спешащие по своим делам прохожие, невысокие дома с покатыми кирпичными крышами, купола храмов и квадратные крыши прилегавших к ним башен. Все изменения, успевшие произойти чуть более чем за год, скрывались гораздо глубже.
– Будь очень осторожен, если увидишь кого-нибудь знакомого, – негромко предупредила я. – У заклинания изменения внешности – как, впрочем, и у любого другого, – есть своя особенность. Если заколдованного кто-нибудь узнает – не считая, конечно, его самого и наложившего заклинание мага, – то чары развеиваются и человек снова обретает свою подлинную внешность.
– Что ж ты меня раньше не предупредила? – поразился неприятному сюрпризу Андре.
– Забыла, – призналась я. – Кажется, то, что творится с моей памятью, сделало меня несколько рассеянной. Но без тесного общения узнавание маловероятно, так что беспокоиться не стоит. Просто соблюдай осторожность.
– Почему так происходит? – нахмурился Андре.
– Видишь ли, на самом деле заклинание не меняет внешность, – пояснила я. – Оно воздействует не на физическую составляющую, а на восприятие – как и очень многое в магии. Зачастую результат бывает один и тот же. Так вот, человек, который тебя узнает, перестает воспринимать тебя, к примеру, как синеглазого шатена. Он снова видит в тебе прежнего брюнета, Андре Дельмонде, – и чары от этого рассеиваются.
Мы остановились, пропуская запряженную парой лошадей карету, и замолчали, чтобы случайно не быть услышанными.
– Постой, а как же гадалка в Тонгуте? – припомнил Андре, когда мы снова двинулись по городской улице. – Она ведь узнала нас, когда мы вышли из ее шатра в новом обличье. Почему же тогда нам не вернулась прежняя внешность?
– Потому что я вплела ее в заклинание, – улыбнулась я. – Поскольку точно знала, что с ней нам сразу же придется общаться. К тому же тот факт, что она лишь незадолго до этого вышла из шатра, существенно облегчал задачу.
Мои каналы связи сработали. Выйти на членов оппозиции оказалось легко. Столь же просто оказалось выяснить, кто именно возглавлял столичное подполье на сегодняшний день. Не могу сказать, чтобы я очень удивилась, хоть эта информация и оказалась для меня неожиданной. Оппозицией руководил ни больше ни меньше граф Артелен Воронте, хорошо знакомый мне по жизни при дворе. Правда, в те времена он верно служил королю, но ведь то же самое можно сказать и обо мне. А если учитывать, что, по словам Ролена, Мигдальскую тюрьму в свое время взорвали ради освобождения виконта Делиньона (полное имя Стюарт Воронте, виконт Делиньон), приходившегося Артелену младшим братом, ситуация и вовсе переставала удивлять. Видимо, это семейство одно из первых оказалось в опале после того, как политика Филиппа претерпела резкие изменения.
В целом положение оппозиционеров было не слишком хорошим, но в то же время и не плачевным. Как мы с Андре и предполагали, альт Ратгор старался пресечь данное явление на корню, однако не преуспел, хоть и обеспечил противникам власти нелегкую жизнь. Они, впрочем, отвечали ему тем же, то и дело проводя пусть не слишком масштабные, зато болезненные для власти акции. Срывали переговоры, перехватывая карету посла, освобождали из тюрем государственных преступников, похищали важные документы, поджигали или взрывали стратегические объекты. Невзирая на ответные удары, которые регулярно и жестко наносил альт Ратгор, сравнительно немногочисленные оппозиционеры умудрялись вновь и вновь напоминать ему о своем существовании, не позволяя расслабиться ни на минуту. Полагаю, своим относительным успехом нынешняя оппозиция была обязана именно тому факту, что в ее ряды влились такие люди, как граф Воронте. Коих, заметим между делом, сама власть к этому шагу и подтолкнула.
На улицах города уже начинало темнеть, когда мы с Андре приблизились к двухэтажному дому, огороженному, как и все здания в этом районе, высоким частоколом, и, спешившись, принялись сосредоточенно разглядывать землю. Долговязый паренек, сидевший, привалившись спиной к забору, какое-то время наблюдал за нами, лениво лузгая семечки. Потом, кряхтя, поднялся и неожиданно мягкой походкой приблизился к нам.
– Эй, вы чего здесь делаете? – враждебно спросил он, окидывая нас подозрительным взглядом. – Это частный дом. Здесь так околачиваться не положено.
– Мы ищем монету, – капризно ответила я, подняв голову.
– Какую еще монету? – опешил парень.
– Квадратную, старинную, с дырочкой для цепочки, – принялась перечислять особые приметы пропажи я. – Я ее где-то здесь обронила, вот теперь ищу. Потерять жалко.
