Марья выложила в миску все, что было в котелке. Каша настоялась, да с маслицем. А вот хлеба не оказалось, и Марья извиняться стала:

– Мне много не надо, хлебушек раз в три дня выпекаю понемногу. Знала бы, что вернешься сегодня, испекла бы.

– С голоду не помру, кашей наелся.

Илья разделся до исподнего и бросил одежду на лавку.

– И я с тобой в баню, Ратибор.

Марья без него баню не топила, обмывалась из кувшина – все равно печь на поварне топила для приготовления пищи.

– А банника не боишься?

В темное время суток, по поверьям, в бане правил бал дух бани, банник. Он мог обжечь горячим паром или даже запарить насмерть.

– С тобой, Ратибор, я ничего не боюсь.

Марья взяла полотенца и чистое белье себе и Ратибору.

С Ильи текли потоки грязной воды, голову щелоком два раза мыл. Потом Марья его мочалкой терла – до красноты, до скрипа кожи.

Илья размяк и почувствовал – кожа дышит, легко ему стало, на душе спокойно. Дома он, ждали его. Надеются на него, нужен он.

Одевшись в чистое исподнее, он прошлепал в избу и упал на пуховую перину. Красота!

Марья захлопотала в сенях, потом вошла в комнату.

– Ратибор, узелок у тебя с монетами.

– Положи на стол.

Потом подскочил:

– Ты в вещах моих рылась?

– Так стирать собралась. Все пыльное, пропотевшее. А узелок-то и выпал. Прости, коли что не так.

– Это ты меня прости. – Илье стало неудобно. Это нынешние девушки могут в телефон парня тайком залезть, полюбопытствовать – с кем он общается, а на Марью он зря нехорошо подумал.

Спал он крепко, а проснувшись утром, не открывая глаз, пошарил рукою рядом с собой и не обнаружил Марьи. Постель была пуста, девушка уже встала.

В исподнем Илья вошел в поварню. Печь горела, что-то булькало в чугунках, и вкусно пахло съестным.

Потягиваясь, Илья вышел во двор – Марья развешивала его одежду на веревке.

Илья взглянул на солнце. Оно стояло невысоко, было часов восемь утра. И когда она успела одежду постирать и поварню обиходить: печь растопить, чугунки заправить да в печь их поставить?

– Доброе утро, Марьюшка! – поприветствовал девушку Илья.

– И тебе доброго здравия, хозяин!

Хм, непривычно, когда тебя хозяином называют.

– Скоро снедать будем, подожди немного.

Илья умылся, почистил зубы. Зубных щеток не было, и народ чистил зубы веточкой, один конец которой расплющивали ударами булыжника до такой степени, пока он не превращался в щеточку. Чистила такая одноразовая щеточка хорошо. Одно жаль, зубную пасту не изобрели. Так для свежести дыхания люди жевали застывшую сосновую смолу. Она горчила, но пахла лесной свежестью. Ничего в этом мире не ново, все идет по спирали, только усовершенствуясь.

Неожиданно с улицы донесся шум, потом заколотили в ворота.

Илья, как был в исподнем, приоткрыл калитку.

На улице стояли несколько человек с дубинами – оружием простолюдинов, и Илья пожалел, что он безоружен.

Однако люди, стоящие перед ним, вели себя миролюбиво. Илья узнал одного из стоящих впереди – это был человек волхва, подбивавший народ на торгу речами об истинности веры старых богов.

Видимо, и человеку Илья был знаком в лицо.

– Ратибор?

– Он самый.

– Знакомый тебе волхв привет передает. Он говорил, что в трудной ситуации к тебе обратиться можно, силой нас поддержишь.

– Правильно говорил, – не стал отпираться Илья.

– Воевода Вышата в город вернулся с дружинниками. Два десятка их, но с оружием и в броне. Хоть и молодшая дружина, а воинскому искусству обучена.

– Я один против двух десятков? – удивился Илья.

– Ты не один, есть еще два воина из наших. Собирайся, к Благовещенской церкви идем, наши туда подтянутся.