Ее глаза расширились, словно она пыталась ухватить какое-то мимолетное воспоминание.
– Ваше лицо. Оно кажется мне знакомым…
Гаррик улыбнулся самым искренним образом:
– Люди часто говорят, что я похож на своего отца.
Дама выронила шланг.
– О… О боже. Феликс? Вы Феликс, верно?
– Да, я Феликс, – произнес Гаррик с такой торжественностью, будто объявлял себя новым мессией.
– О господи. О боже. Феликс.
Лицо женщины полностью преобразилось: вместо циничной продавщицы перед ними стояла просто взволнованная и растерянная женщина с широко раскрытыми глазами.
– Ваш отец говорил, что однажды вы можете прийти ко мне.
– И я пришел, – сказал Гаррик, кладя руку ей на плечо.
– Да, вы пришли. Ясно как день.
Она судорожно вздохнула, тут же приняв озабоченный вид.
– О, вы, наверное, голодны? Или хотите пить? А ваши юные друзья? Наверное, они тоже проголодались и не откажутся выпить чаю.
Гаррик слегка пожал плечами, как бы говоря: «Конечно, мы умираем от голода и жажды, но я слишком воспитан, чтобы признаться в этом».
– Вы непременно должны войти. Пожалуйста, проходите же скорее.
Женщина вынула из-под рабочего халата ключ на цепочке и дрожащей рукой отперла входную дверь лавки.
– Но, мадам, – улыбнулся Гаррик, – ведь еще нет девяти.
Дама прекрасно поняла, что над ней подтрунивают.
– О, у вас, Смартов, вечно все разговоры только о времени, – она протянула руку в перчатке. – Я Виктория. Ваш отец и я… дружим.
На мгновение на лице Феликса Смарта блеснули глаза Гаррика.
– Что ж, полагаю, мы прибыли именно туда, куда нужно, – сказал он, наклоняясь и целуя Викторию в щеку.
Не только саму хозяйку звали Викторией: весь ее магазин назывался «Викториана». Когда она провела их через парадную дверь внутрь лавки, Райли не смог удержаться от восклицания: он словно шагнул назад в свое собственное время, но только без привычного запаха животных, зловония нечистот и ощущения вездесущей смерти, к которым он вовсе не испытывал такой уж сильной привязанности, даже несмотря на текущие обстоятельства.
«Я всю жизнь прожил в тени смерти», – подумал он, чувствуя, что его сердце запрыгало, как поршень парового двигателя, при виде латунных подставок для дров – почти точь-в-точь таких же, какие стояли в их с Гарриком собственном камине в Холборне.
«И где-то здесь находятся врата, ведущие обратно в тот мир».
В отличие от своего наставника, Райли не рвался к родному очагу в девятнадцатый век. За истекшую ночь он не только насмотрелся на разные чудеса, но и успел почувствовать, хоть и весьма мимолетно, ощущение свободы, которое пришлось ему по вкусу.
«Я мог бы жить в этом будущем, полном удивительных вещей… если бы только Гаррик отпустил меня».
Но Райли знал, что хозяин может освободить его только одним-единственным способом.
Дама провела их через основное помещение лавки, где солнце янтарными бликами играло на теплом дереве. Маленький салон был обставлен в стиле викторианской гостиной, с той только разницей, что каждую вещь здесь можно было не только потрогать, но и купить. На всех предметах обстановки висели неприметные ярлычки, но никаких цен. Если вы спрашиваете о цене, значит, вы на полпути к покупке.
Познания Шеви об антиквариате легко уместились бы на оборотной стороне почтовой открытки. Самая старая вещь, которой ей доводилось обладать, была изготовленная в 1970-х доска для серфинга, некогда принадлежавшая чемпиону мира Питеру Тоуненду, однако даже она сразу могла бы сказать, что выставленные в лавке вещи не из дешевых. От них так и веяло историей, и, глядя на какое-нибудь старинное бюро, невозможно было не задаваться вопросом, кто же некогда писал письма на его откидной крышке.
– Какой чудесный у вас магазин, – сказал Гаррик, весь лучась обаянием и вежливостью. – И все вещи в превосходном состоянии. – Он потрогал кожаную подушку на угловатом кресле с откидной спинкой, которое по сравнению с остальными предметами мебели выглядело более строгим и не таким декоративным. – Скажите, Виктория, это Уильям Моррис?
Виктория приблизилась к креслу, сняла с него подушку и с нежностью прижала ее к груди, как ребенка.
– Да. Одна из самых первых его работ. Последняя вещь, которую ваш отец прислал мне.
– Выглядит старой, – заметил Гаррик, тронув зернистую кожу пальцем. – Разве она не должна быть почти новой?
Виктория положила подушку на место.
– Ах, знаете, в этом-то и заключается гений вашего отца. Дополнительные расходы энергии на транспортировку этого кресла из девятнадцатого века
