выжать.

Да, танк, конечно, хорошая штука, но вот не «шестисотый» это, и не «Гелендваген», и даже не старая добрая волжана [271]. Короче, кидает на этой скорости от неровностей дороги, как шарики в погремушки. Ну не воздушные шарики, а те, что гремят в том самом агрегате, который назван погремушкой. А еще в этом рыдване тесно, и бензином несет, и маслом каким-то, машинным наверно, не сливочным же.

Не взяли ни разведки, ни пехоты, нам сейчас не до правил войны, механик-водитель Горобец страдает молча, ведь он мало того, что едет с нами в этом железном быстроходе, так еще и управляет им, причем всматриваясь в узкую смотровую щель (или как это называется?), опять подбрасывает, и я головой бьюсь о сталь, да, танки делают из железа, и если им прилетит по голове, то будет нирвана. Да, войлоком танк изнутри, конечно, обили, но вот за (под) войлоком все же тот самый феррум, а это ни разу не вата и ни разу не трава-мурава. То есть голову почесываю, и снова мысли улетают к Ильиных:

Как там наш Никанорыч?

А может, гитлеровцы его уже убили?

Может, немцы в данный момент бьют Ильиных, а мы головами башню «Бэтэтешки» полируем?

Идем, а Нечипоренко по карте прокладывает путь, мы спрямили дорогу через необъятное пшеничное поле. Потом мы форсировали реку вброд и снова рванули вперед, как метеориты да болиды. Зато благодаря Нечипоренке мы выиграли километров двадцать на одном объезде, а если добавить ко всему скорость наших «Бэтушок», то еще через полчаса нагоним немцев, то есть гитлеровцев. Ну не всех гитлеровцев в мире, конечно, а тех, что нам нужны. Нет, гитлеровцы нам вовсе не нужны, но вот Арсений Никанорович нужен как воздух, причем живым и свободным.

Гоним по оккупированной территории нагло и быстро, да и выхода у нас нет иного: или мы догоним и освободим Ильиных, или перемотка, и начинай все сначала. И вот какая-то подходящая колонна едет. Кстати, на нас немцы не обращают внимания, танки чистенькие, и тактические знаки немецкой танковой дивизии нанесены, мало ли трофеев в Вермахте? Правда, едем очень быстро, там, может, бравые панцершютцы испытывают вражескую технику, мало ли.

Так вот, приказываю Нечипоренке, обогнав колонну, развернуться и блокировать дорогу, тот выполняет. И четыре танка закрывают дорогу, водитель немецкого грузовика (да и кюбельвагена, что едет сзади), матерясь (а как же иначе), останавливается.

Мы выскакиваем из танков и тут замечаем, что в спешке я и Калитки (а он что тут делает?) одеты в нашу, красноармейскую форму. Увидев это, водитель грузовика бросается из кабины вон, что-то громко крича. И из грузовика, и из легкового автомобиля высыпают вражеские солдты (и офицеры), конечно же, открывая огонь. И мы отвечаем, но каждый знает, что грузовик обстреливать нельзя, там Ильиных. Бой продолжается ровно пять минут, немцев математически больше, но один танк уже всю математику отправляет псу под хвост, а у нас четыре танка. И четыре пулеметчика, защищенных броней, плюс стоят танки в разных местах, и, значит, сектор огня, дай бог каждому.

Самое неожиданное случилось после уничтожения гитлеровцев: в грузовике были обнаружены продукты, а Арсения нет. «Это была другая колонна?» – успеваю подумать я и снова перемотка. Понятно, и этот метод не сработал, и «Бэтухи» не успели, что делать?

– И все равно не понимаю, чего ты сидишь, вставай, берем два взвода и едем в Краюхи, будем наказывать полицаев и выручать Арсения Никаноровича.

– Самый умный, что ли? Нет Арсения и остальных в деревне, СД забрало, везут в Минск, вот я и думаю, что бы сделать, доехать-то не успеем. Даже на «Бэтэшках», на колесном ходу, и то не успеем, хоть ложись и помирай.

– Вот засада, вот жопа, конец всему.

– Товарищи командиры, а может, полетим, если на машине не успеть? – вмешивается тихо-мирно сидящий (и нагло подслушивавший) Кравцов.

– И что, полетим и проводим Арсения в последний путь, – воняю я.

– Слышь, комдив, рот закрой, а ты, летун, давай, развивай свою мыслю, – успокаивает меня Елисеев.

– Ну, можно на У-2 полететь и взять с собой по три человека на каждый самолет, шесть человек уже смогут что-либо предпринять.

– И что сделают шестеро? Там же трасса, тут взвода немцев хватит за глаза, – сомневаюсь я.

– Можно Юнкерсами поддержать, товарищ комдив, или истребителями, бомбануть проходящих мимо немцев, – продолжает развивать свою идею Кравцов, – а тех, кто везет Ильиных, поймать в безлюдном месте.

– Слышь, Аристархыч, а много фашистов в охранении у Ильиных?

– Одна легковушка и грузовик с охраной, ну, отделение, наверно, максимум два.

– А дело-то, ребята, – лезу обниматься с Кравцовым, тот просто балдеет, а Елисеев рушит идиллию:

– Летун, чего расселся, готовить два биплана и два «ишака», бегом, и к «ишакам» бомбы приделать, ну, на всякий случай.

– Есть, – почти крикнул Кравцов и побежал, как Гарун из стихотворения Лермонтова.

Смотрю, а Елисеев повеселел, ну, его понять можно, он-то Арсения Никаноровича знает давно, а я только месяц.

Кое-как дохлебали суп (даже вкус не почувствовал), и бегом оба к летчикам, на наш аэродром, а там все почти готово, даже Семенов со своим Выкваном ошиваются, а снайперов типа Никодимова кто звал?

– Ну что, Кравцов, как подготовка?