вернуться с задания, но не Ахундов. Или враг кончится, или Ахундов с бойцами падут смертью храбрых, третьего не дано. Так что прошли мы, достигли базы, правда, по пути пришлось отвлечься на «боевиков» шуцманшафтбатальона, их вооружили до зубов, и численность «боевики» имели до батальона.

Если бы полицаи имели бы еще боевой дух (вдобавок к вооруженным зубам), то могли бы очень попортить нам настроение, победить, конечно же, нет, но остановить на время, устроить проблемы, это, конечно, да. К тому времени и гитлеровцы подоспели бы, но не вышло.

Кому охота умирать за чужие идеалы, за чужое господство и тем более за гитлеровцев?

Вот и батальон изменников воевать не стал. Вначале, конечно, постреляли, но, как говорится у Булгакова, «капитан Гатеррас, известный сапожник, дал несколько снарядов куда-то вкривь и вкось»[263]. Причем вооружены были изменники двумя батареями советских пушек: батареей «сорокапяток» и батареей 76-мм пушек.

Мы как следует и посопротивляться не успели, как среди «боевиков» возник бунт, часть разбежалась, а две сотни бывших красноармейцев, со всем оружием и боеприпасами, перешли к нам. Причем не в плен, а именно с целью воевать против Германии.

И это, оказывается, заслуга бывшего лейтенанта РККА Михася Карасевича, это он разагитировал «боевиков», это он арестовал (местами пристрелил) верхушку батальона вспомогательной полиции при помощи своих единомышленников.

А единомышленники – это его же подчиненные, то есть бойцы 200-го полка Второй стрелковой дивизии РККА, попавшие в плен еще 23 июня. Он-то (Михаил Карасевич) знал, чем дышали его бойцы, потому ему и было легко сплотить вокруг себя актив наиболее патриотически настроенных красноармейцев.

Михась и его ребята вырвались из лагеря благодаря изворотливости лейтенанта (мне кажется, были у него в родове евреи), так они и попали в создаваемый немцами «шума»-батальон, а потом начали там агитацию против немцев. Причем вели агитацию не огульно, а оглядываясь на происхождение бойцов: если парень из бедных, то его надо прощупать, если же полицай, из бывших богачей или из интеллигенции времен панской Польши, или, скажем, с националистическим душком, то таких не трогали.

А так как Карасевич еще, оказывается, прекрасный актер, то некий Сучкевич (белорусский националист, который командовал батальоном) назначил Михася командиром первой роты. Реально крутой пацан этот Михась, но… но Елисеев обязан все проверить, а потом будет у нас еще один хороший командир (если у него все чисто), а нет… ну, на нет и суда нет. Зато нам достались десять пушек, триста снарядов да десяток грузовиков.

Правда, все грузовики – это родные ГАЗ-А, ГАЗ-АА, и ЗИС-5, немцы передали восстановленные трофеи своим прихвостням, а прихвостни, оказывается, не все прихвостни, то есть, конечно, прихвосты, но не все, и даже не большинство.

И таки растрофеи вернулись снова к нам, к советским. Немцы умудрились выдать батальону еще и два броневика, ну, БА-10, а сержант Курпоченко (один из помощников Карасевича) насыпал в баки по две пригорошни сахара (какой щедрый парень!)

А мы не гордые, забрали бы и эти броневики, но они оставлены были у штаба немецкой группировки, ну и пусть немчура владеет, мы не жадные. Вот такая вам история, причем и Сучкевич, и Карасевич белорусы, но какая же меж ними разница, как между Шушкевичем и Лукашенко.

Про встречу с оставшимися на базе рассказывать не буду, чай, не индийский фильм, но если сказать, что радости не было предела, то это ничего не сказать, кажется, что нашему возвращению в родные пенаты не рад один человечек, а именно Бусинка, ну и я местами тоже в смятении.

За время, пока мы были в рейде, остальные неплохо поработали, заготовлено чуть ли не три десятка тонн мяса, причем мясо провялено (то есть еще в процессе), а затем будем растирать его в порошок. Так оно занимает меньше места, ну, скажем, в походе и хранится дольше. А из кишок с тем же мясом понаделали колбас и прокоптили все это. Так чего его коптить, задача не трудная, тут не москвичи из XXI века собрались, ну или душанбинцы, здешние парни знают, где и как растет мясо, и это вовсе не супермаркеты. Опять же, заготовлено почти триста пудов зерна, пока их сушат, а потом зароем в ямы, урожай в этом году уродился знатный, вот и жнут бойцы по окрестностям наравне с колхозниками. Часть зерна пошла местным жителям, часть в ДОН-16, а еще оставили часть, чтобы немцам сдавать. Само собой, самое плохое зерно не от лояльности к немцам, а для защиты местного населения. Эти же вурдалаки по любасу придут за зерном, не ради «свободы» сюда пришли всякие гитлеры.

Крупных боевых операций ребятки не проводили, но очистили округу почти на 150 км от полицаев да мелких гарнизонов. Опять же, каверзы строили наши диверсанты, ну, ребятки Тодоровича и Ко. Теперь мы в этакой партизанской республике живем, эдакий круг (вообще-то овал) свободы диаметром в 150–200 километров. Освобождено восемьсот человек военнопленных из Сявичевского лагеря, охране устроили карачун (синоним: секир башка). И все это заслуга Елисеева с Ильиных, а последний вообще развернулся, еще и соседнюю область к своему подпольному обкому присоединил. Да, вы не ослышались, был он секретарем (первым) горкома, и его сам Пономаренко[264] (заочно, конечно) назначил первым секретарем обкома партии, правда подпольного.

И наш Арсений умудрился запустить свои щупальца в соседнюю область, даром что великорос, а тут уже все белорусы его за своего приняли, и как он за год-полтора работы здесь язык осилил?

Ну и попутно с ним свои щупальца протянул на обе области и Елисеев, партия и энкавэдэ в одной упряжке. Вчера в соседней области, волей Ильиных и Елисеева, казнили секретаря райкома партии. Помните, у саперов мы создавали разведвзвод, ну, для поиска залежей брошенного или неисправного оружия РККА? Вот двое из этих ребят и исказнили секретаря. За что? Можно было послать и Тодоровича или Майера, но эти ребята в автономном плавании, держат