Просыпаюсь от того, что кто-то (по традиции) вовсю ходит по моему лицу, ну, насекомое неустановленной конструкции, и я открываю глаза. Надо мной, давясь от хохота, стоит Петруха и какой-то травинкой щекочет меня. Идиот! Или дебил?

– Доброе утро, Онищук, у тебя что, инстинкт самосохранения отказал? Решил в камикадзу японскую сыграть? Чтоб тебя товарищ Сталин отозвал- переслал подальше отсюда! В Сибирь, ну, или Магадан!

– Простите, товарищ капитан, просто мы хотели на разведку пойти, вот и пришли к вам, спросить разрешения, а вы спите.

Я спросонок ничего не понимаю, в сердце агрессия к этому сукиному сынку, но потом, между мысленными матюками, вспоминаю, что нам ночью в бой, и потому сам просил разведчиков зайти к десяти часам. Хорошо хоть матерился про себя, не вслух, так и авторитет потерять можно, а иногда и приобрести, ну, как Старыгин.

– Хорошо, Петруха, как и когда хотите выдвигаться?

– Да прям сейчас, товарищ капитан, на двух броневиках и на трех мотоциклах.

– Может, тебе еще телеграмму дать вражескому командованию? Мол, так и так, его величество Петро Онищук выходит на разведку, посторонись, сынку?

– Не понял, чувствую, что сарказм, а в чем прикол, не чую, товарищ комдив.

– Ты, дорогой, вспомни, что тебе тут не там, ну не Белоруссия тут, и после наших приключений немчура начеку, на первом же посту спалишься. Нет, конечно, не перебьют вас, но уже узнают, кто вы. Поэтому возьмите лошадей, отбери из своих погранцов лошадеводителей и бойцов Бондаренки, сколько тебе нужно, да тропами вперед. Противник не должен прочуять, что Петро Онищук вышел в разведку. А дорогу вам покажет или Тарас, или Ковальчук, так что давай, иди.

– А что мне делать с моим восьмиколесным тарантасом? – и показывает рукой за окно. На улице действительно стоит какой-то странный агрегат, трансформер какой-то, восемь колес и пушчонка от Т-II. Тачанка эта выглядит покруче, чем ганомаг.[227] Если бы новые русские увидели этот джип, они бы быстро сменяли геленвагены[228] и мерсы серии S [229] на такие вот брутальные девайсы.

– Ну, оставь здесь, уверен, желающих покататься на нем у нас немало. Где нашкобал-то данный восьмиколесный трактор?

– Да он тут изначально был, подбили его еще в начале войны, привезли немцы тарантас сюда, он и стоял, запчастей не было. Венцель починил бронетелегу самоделковыми запчастями. Для меня готовил и лелеял этого осьминога, то есть осьмиколеса.

– Ладно, все, старший лейтенант Онищук, выполнять, рацию возьмите и про все, что увидите важного, сообщать сразу. Зворыкин на рации, а шифр давайте на сегодня армянский. Найдите бойца армянина, можете брать кого хотите, кроме Ашота.

И Петруха ускакал со своими паладинами, правда недовольный, на 8-rad-е кататься куда комфортней, чем на лошади (лошадка задницу отбивает с непривычки), но так это и не туризм, это война. Тем более тарантас осьмиколесный гремит не хуже БТ, как-то не заботились в эти времена о покое людей.

Вылавливаю мирно сидящего Круминьша:

– Ау, абверовец, можно с тобой потолковать?

– Да, товарищ капитан.

– С чего это тебе НКВД вместо девяти грамм звание прилепил?

– Ну, проверили меня со всех сторон, одобрили то, что я делал после перехода в ДОН, и дали звание и задание.

– Ты меня за тупицу тут держишь, или НКВД превратился в институт благородных девиц? Ты кому уши попинываешь, сволочь ты абверовская, колись, чем любовь и уважение гебни завоевал.