– Одевайся, Машунь, – говорю начтылу я, потом кричу Нечипоренке: – Сейчас, дайте одеться, ироды.
Ну и в положенное время в землянке появляются Майер и танкист.
– Товарищ капитан, разрешите обратиться?
– Давай, Нечипоренко, обращайся, хотя и так ясно, можешь идти в штаб, с Майером я сам поговорю. Проходи, товарищ сержант, присаживайся. Рассказывай!
– Значит, двадцатого июля я во главе вверенного мне спецвзода пошел в диверсионный набег. В координирующей беседе с остальными командирами ДРГ нашему взводу досталось северо-западное направление, поэтому мы сразу же в ночь двинулись в путь. Ночью и прохладней, опять же, противник по ночам не проявляет активность. Двадцать первого утром мы устроили засаду в пяти километрах от деревни Нинковичи; по показаниям встреченных нами местных жителей, на данном участке дороги ими были замечены частые передвижения колонн противника: из центральной усадьбы колхоза имени Берии гитлеровцы вывозили продовольствие, зерно, мясо, молоко и молочные продукты. Там была МТФ[133], ну и вообще склады.
Примерно в девять часов утра в сторону села Нинки проследовала колонна, примерно двадцать повозок, под охраной отделения гитлеровцев и двух десятков местных полицаев. То, что они полицаи, я понял по белым повязкам с надписями «Полиция порядка» на немецком языке. Можно было порезать их всех из пулеметов, но могли пострадать лошади, а лошади нам нужны. Вот мы и не стали нападать на врага, решили атаковать на обратном пути, когда гитлеровцы и их прихвостни будут с добычей. И действительно, после полудня колонна, нагруженная добром колхоза имени Берии, пошла обратно. К тому времени засада была готова, я разделил людей на три части: группа Либенскаускаса (трое бойцов) прикрывает нас со стороны Нинок, группа Уфимцева (пять бойцов и легкий пулемет) прикрывает нас со стороны города. Ну а посередине гитлеровцев ждет основная часть ДРГ.
Пока ждали колонну обратно, мы приготовились, нам нужны были живые лошади, но не нужны седоки, потому я распределил стрелков по телегам, то есть у каждого бойца была определенная повозка, и красноармеец обязан хотя бы со второго выстрела, но уничтожить возницу. Пулеметчикам Черемисиных и Туляпбергенову я поручил повозки, на которых ехали гитлеровские охранники (Майер, будучи сам этническим немцем, старательно избегал называть немцев немцами). Противник попытался дать нам отпор, но трудно остреливаться от сидящего в отрытом укрытии, когда сам находишься на открытом пространстве и укрыться никаких перспектив, да и большинство полегло от первых выстрелов, а ДП-27 на пятидесятиметровой дистанции шансов не оставляет никаких, потому сибиряк и туркмен справились с германцами самостоятельно, а полицаев отстреливали всем миром.
И гитлеровцы, и полицаи почти все уничтожены, двое бежали в лес, у нас погибло двое и ранено трое, двое тяжело, один в живот, другой в голову, бежавших я не стал преследовать, мы могли напороться в лесу на их пули.
В связи с тем что мы захватили большое количество провианта, я решил возвращаться в лагерь, бросать жалко. Вот потому всю ночь шли и сегодня шли лесными тропами весь день, так что первый наш рейд окончен, товарищ капитан.
– Благодарю за службу, сержант, все отдыхайте, а подводы разгрузим завтра.
– Разрешите идти, товарищ комдив?
– Да, Рудольф, иди.
Отмазал я Машутку от ночной приемки матблаг, ну, реэкспоприированного имущества Страны Советов. Значит, самое время приступать к… ну, к «Прощанию славянки». Короче, на этом месте Шехерезада (то есть я) промолчит.
Глава VI
«Разговор со скинхедом»
Просыпаюсь от стука в дверь, оглядываюсь, а рядом никого – знать, Маня ушла.
– Кто там? Войдите.
И в землянку просочился командир партизанской сотни (кавалеристы так окрестили свой эскадрон, по аналогии с партизанскими сотнями времен Гражданской, Ильиных наслушались) товарищ Бондаренко и с ним военврачиха, то есть военветврачиха Бусенко. Увидев последнюю, я чуть в осадок не выпал, ну как же она похожа на Бусинку, и ФИО такое же.
– Здравствуйте, товарищ комдив, разрешите обратиться? – говорит Бондаренко, а Бусенко молчит, напрягая этим меня.
– Товарищ лейтенант, вы уже как бы обратились, слушаю вас, – изворачиваюсь из ситуации я.
– Разрешите, мне с нашей сотней сделать небольшой рейд.
– Что за рейд и зачем?
– Для отработки взаимосвязи. Обещаем с врагом не связываться, просто до вечера будем в вольном походе притираться друг к другу.
– Не разрешаю, товарищ лейтенант. Сегодня ночью мы выходим всей дивизией в рейд, а если вы целый день будете скакать и рубить, к вечеру лошади устанут. Если, конечно, не раньше, а ночью они нам нужны полные сил. Но попробуйте взаимосвязь отработать, например, в пешем строю.
– Так точно! Разрешите идти?
