злостной нечистью наверху.

Маленькая кабина лифта содрогнулась и тревожно остановилась. Шестой этаж. Наконец-то. Эш не мог дождаться, чтобы выйти.

Он дернул железную предохранительную дверь и пережил ужасное мгновение, почувствовав, что она сопротивляется. Но он с силой потянул, и дверь со стуком открылась. Толкнув – опять же, с силой – внешнюю деревянную дверь, он едва не вывалился в коридор.

Глубоко вдохнув и сделав над собой усилие, чтобы перестали дрожать руки, он посмотрел налево, потом направо в поисках апартаментов Хельстрема.

Как раз в этот миг из-за поворота в коридоре справа от Эша появился человек в длиннополом сюртуке дворецкого. Он мог бы спрыгнуть непосредственно со страниц романа П. Вудхауза, потому что был наряжен точно в соответствии с написанным. Каемки его полосатых брюк с острыми стрелками покоились на носках блестящих туфель лакированной кожи, а еще на нем был серый жилет и ослепительно белая рубашка с отложным воротничком, манжеты которой высовывались ровно на четверть дюйма из черных рукавов сюртука. Темно-серый галстук был аккуратно заправлен в жилет. Лицо у него было длинным, с высокой переносицей, идеально ему шедшей, а его жидкие темные волосы были аккуратно зачесаны назад, блестящие и плоские над макушкой, с узким и профессионально прямым пробором в стиле, который мог быть позаимствован у довоенного игрока в крикет в газетной рекламе компании «Брилкрим».

Как и сварливый привратник у фальшивого въезда в усадьбу Комрека, этот персонаж тоже мог быть нанят с помощью главной кастинговой компании Голливуда, хотя Эш был уверен, что оба они до последней ниточки реальны.

– Не могли бы вы сопроводить меня в квартиру мистера Хель… сэра Виктора? – приветливо спросил парапсихолог, когда незнакомец приблизился.

– Конечно, сэр, – последовал четкий ответ. – Вы мистер Эш, как я понимаю?

Эш кивнул.

– Да.

– Я выступаю как слуга сэра Виктора и лорда Эдгара – сказал незнакомец с отточенными манерами, подойдя к Эшу вплотную. На вид ему было слегка за шестьдесят, и при его росте в пять футов и семь дюймов в осанке присутствовало достоинство, не выказывавшее какой бы то ни было снисходительности. Парапсихолог восхитился такой нежданной утонченностью. Под живыми серыми глазами у мужчины были тяжелые мешки, словно ответственность иногда давила на него слишком сильно. – Меня зовут Байрон, – уважительно сказал он Эшу.

Эш не сумел скрыть улыбку.

– Байрон? – повторил он.

– Да, сэр, и вы не первый находите это забавным. Однако к концу моего имени прикреплено немое «e», и, боюсь, у меня с поэтом слишком много различий, чтобы нас можно было сравнивать.

Улыбка дворецкого обнаруживала искаженное чувство юмора.

– Полагаю, вы немного опоздали, сэр. – Он поднял руку, чтобы свериться со своими часами. – Мне было поручено подать напитки сэру Виктору и вашей милости, как только вы прибудете. Боюсь, вы опоздали уже на двадцать две минуты. Если последуете за мной, сэр, я тотчас доставлю вас к двери сэра Виктора.

Дэвид Эш зашагал в ногу с неожиданно любезным дворецким, и Байроне мягко два раза стукнул в третью дверь дальше по коридору.

– Войдите! – донесся через дерево раздражительный голос Хельстрема.

Байроне слегка подмигнул исследователю, поворачивая ручку и ловко открывая дверь. Дворецкий вошел первым и объявил имя парапсихолога, держа дверь широко открытой, а рукой указывая в комнату за ней. Эш вошел и увидел Хельстрема, сидевшего по другую сторону стола из резного орехового дерева.

– Вы опоздали! – Щеки у здоровяка были нездоровой красноты, когда он разгневанно уставился через комнату на Эша.

– Замок очень большой, – мягко ответил Эш. – И я даже половины его пока не обошел.

Хельстрем мгновение обдумывал ответ, затем что-то буркнул себе под нос.

– Садитесь.

Это не было ни просьбой, ни приглашением; это был приказ, отданный рявкающим голосом. И, хотя Эш не был мятежным горячим юношей, он не любил, чтобы к нему так обращались. Пока он стоял, дворецкий, заглаживая неловкость ситуации, вежливо сказал:

– Может быть, я подам вам напитки, сэр Виктор, пока мистер Эш найдет себе удобное место на кушетке?

«Кушетка», о которой шла речь, была длинным лонгшезом из резной аукубы на четыре места со светло-зеленой полосатой шелковой обивкой и сужающимися книзу резными балясинами ножек. Темно-зеленые подушки на обоих концах превосходно дополняли цветовую гамму. Пересекая роскошную комнату, Эш отметил, с каким вкусом она обставлена. Окна, расположенные сразу за столом Хельстрема, были почти от пола до потолка, и тяжелые дамасские шторы, занавешивавшие их, создавали для главного исполнительного директора Комрека внушительный фон.