Ефремовы и Вадецкие дружили домами. Ходили друг к другу в гости. Вадецкие после войны, когда в их дом попала бомба, жили в квартире при Литературном институте на Тверском бульваре, 25. Только в 1957 году семья перебралась в писательский дом на Ломоносовском проспекте.
Эльга была старшей из трёх дочерей Бориса Александровича. Ровесница Аллана, в 1954 году она окончила школу. Увлечённая личностью Ивана Антоновича, она всё чаще приходила в гости самостоятельно: «Его нравственные идеи, мысли и умение видеть перед глазами все фазы человечества меня буквально опьяняли, я выходила от него просветлённой. Хотелось с ним общаться всё чаще и больше. Что же касается Ивана Антоновича, то он имел потребность общения с молодёжью, особенно с такой восторженной слушательницей, какой была я. Я слушала его с большим интересом, чем Аллан или его друг Валентин».[245]
Иван Антонович любовно называл Эльгу Чайкой и обращался к ней исключительно на «вы». Он знал наверняка, что в этой умной и привлекательной девушке, как в куколке, скрыта прекрасная бабочка.
Однажды Борис Александрович при Эльге спросил Ефремова:
— Зачем вы к такой пичужке обращаетесь на «вы»?
— Видите ли, Борис Александрович, этот человек мне нравится, нравится во всех отношениях. Говорить ей «ты» — значит расписаться в своей немощности, а так я вроде ещё ничего.
Эльга мечтала стать журналисткой. Исторический факультет манил девушку не меньше. Ефремов, словно бы в шутку, грозил проклятием, если она станет «журналюгой» или историком XIX века. По его представлениям это означало «продать своё перо». При ближайшем рассмотрении журналистско- писательская тропа оказывалась столь узкой!
В 1954 году Иван Антонович, работая над повестью «Там-ралипта и Тиллоттама», был особенно увлечён «мыслью Индии». Он направил Эльгу на собеседование на соответствующую кафедру исторического факультета МГУ. Однако в тот год был непредвиденный наплыв льготников, и девушка всего с одной четвёркой оказалась лишь на вечернем отделении. Ефремов пытался хлопотать, ходил к декану, которым тогда был археолог А. В. Арциховский.
Эльга Борисовна рассказывала: «Позже он решил, что я должна заниматься непосредственно археологией Средней Азии, а поскольку туда девочек не брали, выбрал для меня в качестве учителя крупнейшего специалиста по Сибири С. В. Киселёва, который тогда копал в Забайкалье. Меня взяли туда в экспедицию по его личной просьбе, причём сам Иван Антонович не только оплачивал дорогу, но даже покупал спальный мешок, необходимый для поездки. Однако наибольшую помощь он мне оказал после университета, обратившись с личным письмом к директору Института этнографии С. П. Толстому с просьбой меня взять в штат археологической Хорезмской экспедиции. Тот был поклонником Ивана Антоновича, рассчитывал через меня с ним познакомиться и принял на работу. Я в очередной раз оказалась взятой ради Ефремова. Применительно ко мне он поступал вопреки своим принципам не пользоваться своим именем, которые мне же внушал. В определённой степени я такой помощи заслуживала: мой диплом был признан лучшим, вскоре я поступила в аспирантуру, раньше всех сверстников защитила кандидатскую диссертацию и, тем не менее, в течение дальнейший жизни всегда стремилась его хлопоты оправдать, поскольку кроме него до меня никому не было дела. Я всегда ему подчинялась и при долгих экспедициях и большой научной нагрузке стремилась писать даже научно-популярные очерки и книги, как он этого от меня требовал. О том, что я на это способна, у него сложилось мнение из-за моих ещё первых писем из экспедиций».[246]
Когда Эльга Борисовна защитила кандидатскую диссертацию, Ефремов послал ей от имени своей семьи телеграмму: «Целуем свою Чайку на взлёте, теперь ждём литературных побед».
В романе «Туманность Андромеды» Ефремов нарисовал образ прекрасной и мудрой археологини — Веды Конг, достойной подруги Дар Ветра. Некоторые черты её облика — фигура, волосы — списаны с Эльги Вадецкой. Когда создавался роман, девушке было 20 лет. Неверно было бы говорить, что Эльга стала прообразом Веды Конг. Иван Антонович словно хотел создать в наше время — человека будущего, он наделил свою героиню теми качествами, которые хотел видеть в живой, современной женщине.
Он любил фантазировать, придумывая своей протеже наряды для раскопок, порой весьма далёкие от тех, что были удобны в полевых условиях. В 1959 году Эльга прислала из Тувинской экспедиции Ефремову свою фотографию в купальнике: в глубокой могиле она в шутку обнимала скелет. Фото было плохое, скелет виден нечётко. Ответ Ефремова поразил девушку: «Фу, Чайка, что за обман. Вы ведь обнимаете женщину». Эльга была потрясена: скелет действительно был женским. Но она никак не могла предположить, что Иван Антонович поймёт это по тусклому фото в яме.
В 1967 году, получив от Эльги в подарок её первую научно-популярную книгу «Древние идолы Енисея», он подарил ей очередное издание «Туманности Андромеды» с надписью: «Будущей Веде Конг для установления формы одежды на раскопках и открытия стальной двери». Обратите внимание — «будущей». Ефремов поставил перед своей Галатеей высокую планку, она создавала себя по его мысли, не жалея сил. Встреча с ним стала её судьбой.
В 2009 году доктор исторических наук, ведущий сотрудник Института истории материальной культуры РАН (Санкт-Петербург), специалист по археологии Южной Сибири и Центральной Азии (Тува и Монголия) эпохи энеолита, бронзы и железного века[247] по изучению искусства древних народов Сибири, палеоэтнографии и историографии Сибири Эльга Борисовна Вадецкая посвятила свою новую научно- популярную книгу «Древние маски Енисея»[247] памяти Ивана Антоновича Ефремова.
