— Да уж…

— Вы, главное, не беспокойтесь. Являетесь в суд в назначенное время — а дальше уж моё дело. Если что — созвонимся, а вообще завтра встречаемся в Останкинском суде.

Адвокат допил кофе — местом встречи была забегаловка на остановке — и, вежливо попрощавшись с клиентом, отправился по своим делам. Юрий посидел ещё немного и пошёл к Заозёрскому.

А там его уже ждали друзья — вокруг раскладного столика сидели Артур, Виктор и Вера.

— Кира скоро будет, — сразу объяснил Артур, — она сейчас Аполлона с друзьями на вокзале встречает.

Юрий сел за стол; Артур снял крышку с большой кастрюли; комнату наполнил жаркий запах свежесваренных пельменей.

— Сам готовил, — похвастался Саламатин.

— Да ты гений кулинарии, — Точило наложил себе пельменей и щедро полил их майонезом.

Немного поговорили; потом, как всегда легко и неожиданно, вошла в квартиру Кира.

— Всё в порядке, они прибыли.

Виктор разлил по кружкам горячий глинтвейн; Вера поставила на стол конфеты и печенье.

— Держись, Юрий.

— Держусь. — ответил Юрий.

— Напридумывали всяких дурацких правил, а потом честные люди мучаются. — заявил — Вот взять бы и изменить их.

— Если бы я знал что так всё повернется, то я бы никогда бы этого не делал. — сказал Юрий; затем, глотнув пол стакана глинтвейна, продолжил, — нет, всё равно бы сделал.

…Как ни приятны спокойные дни, как не хочется нам подольше задержаться в них — когда не нужно никуда спешить, когда можно отдыхать, заниматься своим делом, разговаривать с друзьями за стаканчиком чая — но всегда вслед за ними настаёт черёд беспокойств и деловой суеты.

Так и для наших героев пусть и не совсем уж идиллические, но всё же относительно мирные времена сменились временами тяжёлыми; и наступил день суда.

Все, кому следовало, явились в назначенный час к удивительному в своей нелепости, похожему на розовый гриб с какими–то причудливыми балюстрадами и балкончиками, зданию Останкинского суда.

Юрий сразу же увидел своего адвоката — тот вылез из жёлтого кургузого такси перед самыми дверями и, сделав Точиле какой–то знак рукой, скрылся внутри. Тут же Юрий заметил и ещё кое–кого — со стороны станции метро грозно надвигалась процессия министров и прочих государственных деятелей, явившихся сюда защищать своего маршала.

…Впереди, как и следует, шествовал Аполлон; кожаное пальто развевалось на ветру, на груди колыхалась трёхцветная ленточка — всем своим видом премьер напоминал о заправском, прожжённом революционере.

Следом шли Фортуна — с альбомным листом, на котором было красным фломастером написано «Руки Проч от Писателя Точила» и Георгий с плакатиком «Свобода информации — национальная идея России»; а за ними — Монета и Ася.

Юрий и шедшие с ним Артур, Виктор и Кира замедлили шаг; Аполлон, заметив их, остановился; и тут Точило заметил, что в руке у него — маленький оранжевый громкоговоритель.

Премьер поднёс его ко рту, повернулся к своим сподвижникам — и начал: