…Только Юрий вышел из здания, где находилось издательство, как сразу же перед ним словно из ниоткуда возник подтянутый молодой человек в чёрном пиджачке и белой, пропахшей стиральным порошком рубашке.

— Простите, вы не из издательства? — спросил он, шмыгнув носом.

— Да…

— Вы случайно там Сергея Градского не видели?

— Это я.

— О, как хорошо! За вами–то я и пришёл, — молодой человек ещё раз шмыгнул, достал из кармана узкие, прямоугольные очки и водрузил их себе на нос, — я — Пётр Кипарисов, слыхали?

— Кажется, читал в…

— Ну да, читали в письме от Укради–Пива. Смешная фамилия, правда? А сам–то он человек толковый, да… А я психолог. Ну понимаете…

Кипарисов тараторил без умолку, так что Юрий не мог вставить ни слова.

— Психология, наука, всё такое… меня заинтересовал случай с вашим знакомым. Интересно, не правда ли? Кстати, он с вами? Кстати, очень интересно. Помешаться на всей этой бульварной бредятине… ой, я извиняюсь…

Смущённый своей неловкостью, психолог на мгновение замолчал и дал Точиле возможность ответить на вопрос:

— Да, Артур со мной, я просил его подождать вон в той кафешке.

— Так скорей к нему! — дёрнул Юрия за рукав Кипарисов, — такой случай, такой интересный случай!

Вскоре Юрий, Артур и Пётр уже шагали втроём по Климентовскому переулку. Солнце стояло высоко, но всё равно было прохладно; дул промозглый осенний ветерок, по асфальту шуршали опавшие листья.

Иногда порыв ветра подхватывал их, и тогда они, закрутившись в буром вихре, взлетали вверх, к блестящим позолотой крестам на сводах храма Климента Римского, и исчезали где–то в белёсо–голубой вышине.

— И где вы остановились? — спросил Кипарисов, уже успевший узнать от Артура кое–что о белорусской агрессии и защите России, — в какой гостинице?

— В Каланчёвском тупике, — ответил Точило, — у Трёх вокзалов.

— А там разве есть что–то приличное?

— Конечно, нет. Мы в неприличном остановились, в хостеле. Со средствами, сами понимаете…

Кипарисов не понимал. Он, не по годам знаменитый психолог, сотрудник сразу нескольких частных и государственных клиник, недостатка в деньгах не испытывал.

— Ладно, — сменил тему психолог, — а вот скажите, Артур Иванович, что вы думаете об Америке?

«Чёрт побери, он играет с ним, как с игрушкой», — подумал Точило и почему–то поморщился.

Между тем все трое подошли ко входу в метро, и психолог, увлекая Юрия с Артуром вниз, под город, туда, где в тёмных подземных тоннелях шипели и гремели вагонами синие составы, говорил:

— С вами очень интересно общаться. Интересно и… как бы сказать… полезно. Для моей работы. Предлагаю продолжить разговор в каком–нибудь местечке. Что думаете, а? Арбат? Патрики? Царицыно?

Не дожидаясь, что скажут на это Саламатин с Юрием, Пётр Кипарисов сам себе и ответил:

— Нет, лучше в один ресторанчик в Черёмушках. Крутейшее место, я вам скажу…

Точило хотел было возразить, отказаться, но Арутр так увлёкся разговором с психологом — умело притворявшемся каким–то наивным дурачком, верящим каждому его слову — что убедить его вернуться в гостиницу прямо сейчас было решительно невозможно; поэтому Юрий, скрепя сердце, согласился отправиться в неизвестно какой ресторан в компании этого Кипарисова.

До места добрались через полчаса. Фасад здания, в котором находился ресторан, был ровным счётом ничем не примечателен. Здание, как здание; старое, с отслаивающийся штукатуркой и выцветшей зеленной краской. Только белые перила, который вели к стеклянной двери, проделанной из окна, и неоновая вывеска выделяли этот дом.

Зато внутренние убранство ресторана и цены в меню поражали. Всё в помещении, вплоть до керамической посуды, было выкрашено в золотой цвет, а нехитрая снедь продавалась здесь с поистине космической наценкой; посреди зала бренчали на гитарах два дядьки в потёртых куртках.

— Знаете, вам обязательно нужно встретиться с доктором Могильцовым, — заметил Пётр, когда вся компания села за фанерный столик, тоже покрашенный под золото, — это же просто светило современной психиатрии…

— Зачем нам доктор? — с подозрением посмотрел на Кипарисова Артур, — мы сюда не лечиться…

— Что будем заказывать? — оборвал его Пётр и потряс в воздухе книжечкой меню.