Взгляд выхватывает все это из боя отдельными кадрами, но память их не фиксирует. Во всяком случае – сейчас. Сейчас надо стрелять по целям, пока цели не начали стрелять по тебе. Это потом, после боя сволота-память услужливо вытащит из прошлого вот эти жуткие кадры, в сны их воткнет, прокручивая снова и снова каждую ночь… Если с ума не сойдешь в первое время, потом просто привыкнешь. Заставишь себя привыкнуть, чтобы не сойти с ума… Или не спиться, как это бывает со многими военными, у которых в памяти осталось слишком много таких вот незабываемых кадров, которые не смыть ни водкой, ни пьяными слезами, текущими по щекам вдоль старых шрамов…

Ну вот, опять меня на душещипательную лирику потянуло. Это потому, что бой, потому, что вон тот усатый хрен с моржовой харей умело плюхнулся на пол, спрятавшись за труп товарища, выставил наружу руку с автоматом, и поливает вслепую. Я только успел голову пригнуть, как одна пуля слегка чирканула по затылку, а вторая, ударив в пол прямо передо мной, выбила из него горсть бетонной крошки, которая благополучно засыпалась мне за шиворот. А поскольку она на неслабой скорости летела, то по пути еще и шею расцарапала до крови. Ладно, усатый, лови ответку.

Расстояние между нами было небольшое, метров тридцать. То есть, за трупом, конечно, спрятаться можно. От случайных попаданий. А вот если они становятся неслучайными, то мертвец – прикрытие весьма ненадежное.

Я прижал к плечу приклад поплотнее и вдавил спуск. Длинная, выстрелов в десять, очередь буквально разобрала на части левую руку и грудную клетку мертвеца, разорвала их на фрагменты – и достала мордатого, выбив ему оба глаза и разнеся череп на кровавые осколки. Вот и поквитались, Служитель. У меня хорошая память на лица. Я помню, как ты сказал про меня с ухмылкой:

– Неплохое зрение. Прям снайпер да и только. И мозги покрепче, чем у остальных. Но это дело времени.

А потом направил на меня брандспойт, хлестанув ледяной водой по моим широко открытым глазам, отвыкшим от рефлекса опускания век в случае опасности. Я не люблю, когда издеваются над людьми. В том числе – над собой. Поэтому сейчас я был уверен, что каша из мяса и костей двух трупов не будет мне сниться по ночам. Когда возвращаешь долг, это не кошмар, а просто хорошее, правильное и нужное дело.

В общем, секунд через тридцать вместо двух десятков здоровых мужиков на полу лежала гора бездыханных, изуродованных трупов.

– Это не бой, а расстрел какой-то, – поморщился Мастер, вытаскивая из нагрудного кармана мятую сигарету.

– Расстрел – это когда они связанные и без оружия, – резонно заметил Дальнобойщик, поднимаясь на ноги. – А сейчас нам просто повезло больше, чем им.

– Есть в Зоне законы, которые невозможно нарушить, обмануть или обойти, – невесело усмехнулся я. – И один из них: у кого пулемет, за тем и правда.

– Закон «дегтярева», – хмыкнул в ответ Мастер. – Слух по Зоне прошел, что скоро твоя новая книга выйдет с таким же названием.

– Издатель сбросил на КПК инфу, что она уже вышла, – отозвался я. – Ну да ладно, о книжках потом поговорим. Надо людям помочь, пока к Служителям подмога не пришла.

– Надо, – сказал Мастер, напряженно вглядываясь в тела людей, сидящих вдоль стен. И вдруг закусил губу, да так, что по подбородку потекла капля крови.

– Что случилось? – спросил я.

– Вот она… Лежит… Пропала два месяца назад… Я ее по всей Зоне искал. Моя Юля… Юленька… Я так и знал, что это они ее утащили…

Возле стены лежала рыжеволосая девушка в разодранной одежде – видно, отбивалась от тех, кто ее похитил, – но безуспешно. Видимо, те слишком хорошо знали свое дело.

Вот, значит, как. Раньше они выкрадывали с Большой Земли исключительно подготовленных парней – спецназовцев, наемников, бойцов-рукопашников, чтобы делать из них послушных марионеток. Сейчас же, видимо, им потребовались не только бойцы, но и обычные люди. Зачем? Хороший вопрос. Может быть, чтобы отправлять их обратно, на Большую землю, готовить большое вторжение? Не знаю, но факт остается фактом. Сейчас вдоль стен лаборатории по промывке мозгов сидели самые обычные люди, мужчины и женщины всех возрастов. И Даль, стоя на коленях, трясущимися руками снимал шлем с головы другой девушки, лицо которой было забрызгано кровью убитого Служителя. Но Дальнобойщик, видимо, понял все по-своему и бормотал:

– У тебя кровь, Тома? Тебе больно? Они тебя били? Да я их голыми руками рвать буду, зубами рвать… Да я…

– И у него девушка тут, – задумчиво проговорил я. – Совпадение? Вряд ли.

Но Мастер меня уже не слушал. Неуверенными шагами подошел к своей Юле, встал на колени и тоже принялся осторожно снимать с нее шлем с проводами.

– А с ними ничего не будет? – поинтересовался Призрак. – Ну, если шлем снять, мозги-то обратно включатся?

– Включатся, – процедил я сквозь зубы. – Я точно знаю.

– Ты был тут? – спросил Призрак.

– Был.

– И как выбрался?

Я не хотел рассказывать об этом. Но Призрак был настойчив, и мне не хотелось обижать отказом боевого товарища.

– Когда случился перебой в подаче сигнала на мозг, я сумел выползти отсюда и загрызть Служителя.