– Что? Конечно… – В его голосе уже не чувствовалась та уверенность, та бравада.

Как же она не поняла этого сразу! Тогда ей подумалось, что это замешательство от спиртного.

– Да, помню. Но к чему ты начала этот разговор?

Неужели не понятно?

– Я хочу тебя кое с кем познакомить.

Он изменился в лице. Да, теперь она была уверена, что это не игра света. Он действительно выглядел удивленным, а еще – испуганным.

– Ты меня заинтриговала, – едва слышно произнес Сергей и пошел за ней.

Заинтриговала она его. Ублюдок! Он уже тогда задумал слинять. Света поверила ему и поэтому была слепа до самого конца.

Они поднялись на второй этаж и подошли к двери детской. Света улыбнулась ему, поднесла к губам указательный палец, а другой рукой толкнула дверь.

– Смотри.

Она не видела его лица, потому что смотрела на своих деток, мирно спящих в кроватках. Борька и Ромка спали на двухъярусной кровати у окна, Алеша – на диване «Малютке», раскладываемом только на ночь. Леша всегда спал беспокойно. Одеяло сбилось к стене, правая ножка свесилась с края. Света подошла и укрыла ребенка, повернулась к любовнику и вот тут впервые поняла: что-то не так. Сережа стоял в дверях.

– Проходи, – прошептала она, все еще улыбаясь. В тот момент она понимала его реакцию. Не каждому в двенадцать ночи посчастливится заиметь сразу троих сыновей. – Ну что с тобой, проходи. – Света подошла к Сергею и потянула за руку внутрь комнаты.

Он выдернул руку. Слишком резко, чтобы она этого не заметила.

– Кто это? – спросил он шепотом.

– Познакомься, это мои дети, – прошептала Света, все еще весело, но улыбка начала увядать.

– Почему ты мне ничего не сказала раньше?

Он укорял ее. Но в чем она виновата?

– Я тебе говорю сейчас, – будто в оправдание произнесла Света. – Какая разница – вчера, сегодня, завтра, ночью, днем? Ты что, любишь детей в какие-то определенные часы?

Ей хотелось плакать, но она держалась. Держалась, только лишь чтобы не разбудить детей.

– Да нет, что ты…

На секунду она снова ему поверила. Ублюдок смог ее обмануть еще раз.

– Я не об этом. Завтра встанут дети, а тут дядька чужой…

– Мы им скажем, что ты их папа.

– Вот! – едва не закричал Сергей. – Вот, – убавив громкость, произнес он. – Ты же не хочешь, чтобы папка появился перед детьми без гостинца.

– Да ну, они у меня неизбалованные. Обойдутся.

– Что ты такое говоришь, – он поцеловал ее в щечку и сделал шаг назад, к лестнице. – Я сейчас быстро в город, куплю что нужно. – Еще шаг назад. – Кстати, что они любят?

– Борька и Ромка «Твикс» любят, – улыбнулась Света. – Потому что там две палочки. А Лешенька – арахис в глазури.

– Во как? Я в детстве тоже его любил. Ну вот, я сейчас все куплю… – Еще один шаг. – И мигом назад.

Он почти добрался до лестницы, когда она все поняла.

– Ты не вернешься, да? – Света уже не шептала, но еще и не кричала. Она прикрыла дверь в детскую. – Вы все не возвращаетесь. – Она усмехнулась.

– Нет, что ты… Я хочу усыновить…

– Ты лжешь! – выкрикнула она, и он дернулся. – Ты всегда лгал мне!

Света двинулась к нему. Сергей напрягся и сделал еще один шаг, как потом оказалось, последний в своей жизни. Лестница в их доме никогда не нравилась Свете – слишком крутая. Она очень боялась за детей, но Бог миловал. Она даже хотела сделать детскую на первом этаже, но, когда от нее сбегал первый обманщик, она поняла – лестница эта им в наказание, кара паршивцам. Они все как один ломали себе шеи. Света оттаскивала их в огород под куст черноплодной рябины и оставляла до следующего дня. Ей нужно было подготовить топор… да и эмоционально восстановиться. Она не любила лжецов. Ублюдки!

Света вскочила со своего импровизированного стула и начала с остервенением бить топором в грудь, на которой еще пару дней назад она засыпала после умопомрачительного секса. Кровь брызгала во все стороны, а топор с чавканьем вонзал свое лезвие все глубже и глубже.

Наконец успокоившись, Света повернулась к дому. Ей показалось, что за ней наблюдают. Та часть огорода, где она рубила обманщиков, просматривалась только из дома, но там, кроме детей, никого не было. Она успокоилась, но топор все-таки спрятала за спину. Улыбнулась и помахала окровавленной рукой. В окне никого не было, но ей казалось, что на нее смотрит Лешенька. Она знала, что он ее не выдаст, потому что это все ради