– Некоторые кости были обуглены дочерна. Драконы, очевидно, закатывали пир. Тихо, чтобы не разбудить дракона, плачущая седьмая принцесса подобрала с земли камень и отрезала свои золотистые волосы, чтобы связать самые острые кости в длинный меч размером почти с себя.

Изола встала на час раньше обычного – все равно почти не спала – и провела этот лишний час перед волшебным зеркалом. Оно уже почти не разговаривало, только из последних сил писало короткие слова на мертвых языках. Связно оно произносило лишь пару фраз: «НЕ ХОДИ В ЛЕС», «НЕ ДОВЕРЯЙ ДЕТЯМ НИМУЭ» – справедливые предупреждения, высказанные, увы, слишком поздно.

Битый час Изола провозилась с прической, уложив волосы с помощью лака и щетки в большую светлую клетку, похожую на пустой улей. Показалась Зайчику, который важно восседал на трюмо.

– Как тебе?

Горгуль хрюкнул, и Изола усадила его в самодельное гнездо. Почувствовала, как его теплое тельце шевелится, устраиваясь поудобнее, и, к своему удивлению, поняла, что его близость успокаивает.

– Викторианские девочки сажали моя в чепчики, – пожаловался он. – Там было просторно.

– А мальчики куда тебя девали? – спросила Изола, укладывая волосы так, чтобы клетка замкнулась вокруг постояльца.

– В суп. Ну, – торопливо исправился он, – пытались, о да. Но Зайчика не так просто изловить, мисс Умница!

– К сожалению, сейчас двадцать первый век, и все обратят внимание, если я приду в чепчике.

– А вот это на твоей голове не заметят?

– О, конечно, заметят, – мрачно кивнула Изола. – Но они всегда обращали на меня внимание, что бы я ни делала.

– За этой ужасной прической мне не видно доску, – прошипела Бриджит, сидевшая позади Изолы на уроке французского.

– Что это за воронье гнездо? – пробормотала ее соседка по парте. – Выглядит совершенно безумно.

– Как и ее мамаша, – фыркнула Бриджит.

– Folie, – шепотом бросила через плечо Изола. – По-французски это значит «безумие».

Бриджит и ее подруга разинули рты, не зная, что ответить.

Острые зубки маленькими Эскалибурами царапнули Изолу по черепу.

– Хороший девочка, – раздался одобрительный шепоток из густой массы волос. – И кто теперь дурак?

Когда на следующий день отец высадил Изолу у школьных ворот, шел дождь. Прикрыв голову ранцем, Изола помчалась по садовой тропинке и пробежала по коридору, оставляя за собой грязные следы и не обращая внимания на злобные взгляды одноклассниц.

Она отнесла горгуля в туалет на третьем этаже, которым никто никогда не пользовался, и сунула под сушилку для рук. Зайчик выглядел очаровательно, но люто дергался. Его мех разгладился под струей горячего воздуха. Шерстка лишь слегка намокла, но после сушки распушилась, как у длинношерстного кота. Изола изо всех сил старалась подавить смех, но отдельные смешки все же прорывались, и возмущенный Зайчик укусил ее за палец, когда она подхватила его, чтобы вернуть в золотую клетку.

Обычно к четвертому уроку он принимался ерзать, зевать, покусывать Изолу и жевать прутья клетки. Изола начала класть в волосы сладости, которыми Зайчик мог перекусить. В понедельник она воткнула в волосы карамельную трость, которая торчала, словно деревянная палочка из прически гейши. Полоски напомнили Изоле о чулках Флоренс, и она занервничала, но Зайчик наконец успокоился.

– И она еще жалуется, что мы постоянно к ней цепляемся, – пробурчала Бриджит, проходя мимо И золы по коридору. Когти горгуля впились в макушку Изолы. Она зашипела от боли, и Бриджит кинула на нее злобный взгляд.

Зайчик приглушенно бормотал всякий раз, когда до Изолы доносился хотя бы запах духов одноклассниц, поэтому она воткнула в улей волос ярко- розовую вертушку. Цвета и движение отвлекли горгуля. Изола словно была матадором, машущим шелковой тряпкой на испанском ветру. Зайчик, со своей стороны, вел себя по-бычьи упрямо и своевольно.

Как ни странно, это сработало. Ребра Изолы по-прежнему напоминали железные прутья, но кожа с каждым днем становилась плотнее. Синяки никуда не девались, шея так и горела, а голос то и дело срывался. Но когда горгуль находился так близко и целыми днями нашептывал ей на ухо разные слова, Изоле было легче, и иногда она даже снова чувствовала себя человеком. Как и горгульи на соборах, он оберегал Изолу, и его дар отгонять духов окружил ее собственной невидимой золотой клеткой, но Изола поспешила изгнать этот образ из сознания. Она не хотела впускать Флоренс в свои мысли, опасаясь ненароком призвать упомянутого демона.

В обмен на защиту Изола расширила ареал поисков еды для Зайчика. Она по-прежнему корила себя за это, но была очень благодарна маленькому существу, выполнявшему последнее пожелание Алехандро. По дороге из школы домой она начала рыскать по чужим садам, чтобы ловить там фей, а однажды поймала лесного черта, которого Зайчик шустро заглотил и тут же потребовал добавки.

Старый сад матушки Синклер был богат магическими созданиями. Феи, раньше жившие в саду Уайльдов, перебрались сюда, опасаясь девочки-призрака. Они не боялись Изолы и только улыбались, когда на них падала ее тень.

Шли недели. Изола старалась жить нормальной жизнью. Отец, как всегда, хмурился. Мама, казалось, удивлялась тому, что Изола от нее отдалилась, но