потряс перед ее лицом зазвеневшими ключами.

Подъезд встретил их плотной темнотой. Джой громко цокнул языком: нет, акустические светильники, или, как в народе их называют, «хлоп-топ», здесь даже не ночевали…

— Ой, света нет, — повторила его мысли Инга упавшим голосом. — Ненавижу темноту!

— У вас на сотовом есть фонарик?

— Нет.

Джой обреченно вздохнул.

— Ничего-то у вас нет…

…даже памяти и, возможно, — ума. Эти мысли он оставил при себе. Осветил своим мобильником тамбур и лестницу, скомандовал:

— Идите к лифту!

Вот тут их ожидал сюрприз: лифт тоже не работал.

— И часто у вас такое?

— Днем все работало, — отозвалась Инга из темноты плачущим голосом. Джой спохватился и вновь зажег фонарик. Похвалил себя: умный такой, вернулся, долго бы она решалась на это восхождение! Если б вообще решилась.

— Дойдете? Мне не улыбается тащить вас на руках или на закорках. У меня спина слабая.

— Я вам не старуха и не инвалид! — огрызнулась Инга и демонстративно бодро пересчитала ногами ступеньки — впрочем, только до второго этажа.

— Что, уже устали?

Девушка смотрела вверх. Наверное, представляла бесконечные темные пролеты.

— Джой, а светите, пожалуйста, не только на ступеньки…

— Думаете, сейчас из-за угла кто-нибудь ка-ак выпрыгнет, ка-ак выскочит? — и Джой, осекшись, отвесил себе мысленного пинка: давай запугай ее окончательно! Посветил на площадку и даже на стены. — Довольны? Вперед!

Так и пошло: Джой освещал не только лестницу, но и нишу мусоропровода, дверные проемы, после этого Инга шагала вперед. Правда, с каждым пролетом все менее бодро, а между четвертым и пятым этажом и вовсе повисла на перилах. Джой задумчиво водил лучом фонарика по ступеням, слушал тяжелое дыхание девушки и прикидывал, не пора ли ее уже начать поддерживать. Раз не просит, значит, в помощи не нуждается. Но как бы не пришлось из-за ее упрямства и впрямь ее на себе тащить.

— Сейчас, — пробормотала Инга, — немножко передохну и…

— Давайте, — согласился Джой. — Чуть-чуть осталось.

Он повел фонариком и услышал, как Инга тихонько вскрикнула.

— Что такое? — Джой тут же вновь посветил наверх. Никого. — Что-то там увидели?

Он собрался сбегать осмотреть площадку, но Инга схватила его руку. Ладонь ее была холодной и влажной — от слабости? От испуга?

— Нет! Просто… постойте так. Со мной. Рядом.

Затылок обвеяло порывом холодного ветра — словно где-то распахнулось окно в зиму. Холод распространялся по его шее, по плечам, пока спина не превратилась в ледяную глыбу, в которую пойманной рыбиной был впаян недоумевающий Джой. Он продолжал держать фонарик, но свет подрагивал и смещался… от его участившегося пульса, что ли? Джой поглядел на опустившую голову Ингу: зажмурилась и почти не дышит. Что за?..

Он придвинулся — то ли заслонить от этого сквозняка, то ли просто… чтобы быть ближе. Ее рука сжала его запястье с неожиданной, неженской силой, но из-за этой боли Джой пришел в себя: резко обернулся, мазнув лучом света по сторонам.

Никого и ничего.

Как и следовало ожидать.

Инга шумно, глубоко вздохнула — словно из-под воды вынырнула.

— Ушла…

— А?

Девушка медленно отпустила его руку.

— Голова, говорю, закружилась.

— А, голова, понятно, — согласился Джой. Тетя Лина говорит, дочь часто жалуется на головокружение. Но всегда ли при этом она видит кого-то несуществующего? Потому что сейчас ей явно что-то показалось. Да она и его самого чуть не заставила это «что-то» увидеть! Вот это сила внушения!

— Идемте уже, — проворчал Джой. — Я так с вами до полуночи проваландаюсь.

Это опять была мертвая баба Ира. Она спускалась сверху, подметая лестницу полами своего любимого байкового халата, и глядела на нас,