Джой хмыкнул и сунул руки в карманы штанов.

— Вы же сами и организовали нам эту встречу! Но я очень вам за это благодарен, почтенный чун сиджо!

Я одновременно вступилась за Джоя:

— Не такой уж он непутевый, просто немного врун, но это поддается исправлению!

Узкие губы старика искривились. Наверное, это означало улыбку.

— Хорошо, что ты регулярно делала подношения потерянным духам, агасши. Сейчас тебе это очень пригодится.

Я с опаской покосилась на Джоя. Тот сказал одними губами:

— Таки ты их приваживала, а?!

Я поспешно отмахнулась:

— Да какие там подношения — я же говорю, просто выбрасывала ненужный мусор! — И насторожилась. — В смысле — сейчас пригодится? Запланировано что-то еще?!

— То есть еще не все? — эхом подхватил Джой.

— К моему прискорбию — нет.

Воткнув трость поглубже в землю, словно надежней укрепившись, древний Чжой поднял голову. Мы и не заметили, как туман рассеялся, задержавшись лишь там, где все еще сражались голодные призраки: словно стыдливо прикрывал надравшихся непутевых родственников.

Месяц теперь находился у нас за спиной, тени тянулись вперед и таяли в темноте, такой плотной и вещественной, что казалось, протяни руку, и нащупаешь ее, как черный бархат. Встрепенувшийся Потеряшка вскочил, вытянулся в струнку, жадно принюхиваясь к налетавшим порывам ледяного ветра. А потом вскинул голову и завыл.

Я вздрогнула. Это пугало не меньше, чем давешнее злобное громовое рычание. Такая в его вое была тоска, отчаянье, безнадежность…

Показалось или ему откликнулось множество голосов?

Джой схватил меня за руку.

— Чун сиджо? Может, уже зайдем в дом?

— Поздно, — обронил предок.

И впрямь было поздно.

Как в кромешной темноте можно различить еще более темное? Но там что-то двигалось, приближалось. Росло.

Задрожавший пес, поджав хвост, прижался к их ногам. Они синхронно попятились, но чун сиджо приказал, не оборачиваясь:

— Не шевелитесь. Может, вас и не заметят.

Не слишком оптимистичный прогноз. Но Джой и впрямь предпочел не двигаться. Выходившие из мрака твари выглядели так, будто могли догнать любого олимпийского спринтера одним-единственным шагом.

Накатила холодная волна ветра, словно где-то открыли огромную морозилку. В воздухе заискрили то ли мелкие льдинки, то ли иней… А то ли загорелись неведомые созвездия, очерчивающие громадные силуэты, медленно, как-то величественно выходящие из ночи.

— Господи ты боже мой… — выдохнула Инга.

Чувствуя, как у него отвисает челюсть, Джой поднимал голову все выше. Ну да, тут третьего не дано, только молиться или материться!

Звери. Чудовища. Монстры. Квэмули. Как ни назови, все будет мало и неточно.

И Джой испытал вдруг странное чувство узнавания. Именно такими он представлял в детстве Огненных собак из Страны Мрака. Только вот эти хвагу были ледяными. Выходцами из того места, где навсегда замерзают потерянные души.

Слюдянистый взгляд первого зверя скользнул по группке людей и призраков, застывших посреди футбольного поля. Потеряшка заскулил и припал к земле. Джой машинально задвинул Ингу за спину. Бросил взгляд на предка: тот стоял неподвижно, наблюдая за пришельцами с ничего не выражавшим лицом. Но, когда зверь отвернулся, у старика вырвался точно такой же вздох облегчения, как у него самого.

Джой отмер. Повернулся следом за черной, посверкивающей инеем тушей, беззвучно скользящей мимо них. Только тут он сообразил, что драка голодных духов стихла. Белые призраки замерли в самых разнообразных позах, будто замороженные, безмолвно наблюдая за приближавшимся чудовищем. Дувший порывами ледяной ветер колыхал их, как белье на веревке.

Шаг, еще шаг черных когтистых лап…

И вдруг визг! Инга вскинула к ушам руки. Если уж Джою, видевшему и слышавшему призрачный мир лишь временно, звук ввинчивался в уши, то у нее, наверное, чуть барабанные перепонки не полопались.

Как будто этот визг стал командой — привидения тут же кинулись врассыпную. Зверь прыгнул. В прояснившееся звездное небо взлетели еще две гигантские тени. Одна вообще перемахнула через их компанию: Джой с прадедом отшатнулись, Инга, по-прежнему зажимавшая уши, присела на корточки. Потеряшка и вовсе распластался на земле кверху брюхом.