Я дернулась назад, когда огромная черная тень метнулась из тумана и приземлилась прямо перед нами. Джой отступил со мной вместе. Он хоть и не видел, но что-то услышал — как тогда, в квартире, когда на него гавкнул Потеряшка.

Потеряшка?

Мне захотелось протереть глаза. В чудовище, появившемся перед нами, не было ничего общего с призрачным щенком, которого мы приютили, но…

— П-потеряшка?!

Громадный зверь — сгорбленный, со шкурой, сотканной из самой ночи, с поднятым драконьим загривком — хлестнул себя по бокам хвостом, как разъяренная кошка. Не хвост — длинная плетка, стремительная змея. Не удивилась бы, если б на конце хвоста обнаружилась голова гадюки с оскаленными зубами.

Зверь двинулся вперед странной, словно деревянной походкой на почти не гнущихся ногах. Вправо, влево… рычание сделалось тише, но клокотало в его горле, как срывающий крышку пар.

— Это Потеряшка? — быстро спросил Джой.

— Кажется, — растерянно сказала я. — Но он теперь какой-то… просто настоящий пулькэ. И он нас защищает. От кого-то…

В это время Пес — язык уже не поворачивался назвать его детским прозвищем — с грозным рыком бросился в туман. Раздался крик-вой, зверь вернулся, удовлетворенно облизываясь. По обеим сторонам его пасти свисали клочья то ли белой ткани, то ли слизи. Пес потряс головой и вновь двинулся охранным кругом. С каждой петлей туман или прячущиеся в нем отползали от нас все дальше. Скоро можно было различить грязь под ногами, покрытие беговой дорожки…

— Может, пойдем потихоньку? — прошептала я. Джой завертел головой, отозвался с досадой:

— Нам бы хоть намек — в какую сторону. А то мы здесь пришпилены, как бабочки!

Снова грозный рык за спиной: призрачный охранник прыгнул за следующей добычей.

Воспользовавшись тем, что пес отвлекся, туман перешел в наступление: выбросил стремительный язык-щупальце, цапнувшее меня за щиколотку. Джой, не ожидавший рывка, разжал руки, и я шлепнулась на землю. Меня тут же поволокли за ногу в глубь тумана.

— Инга!

Туман стал гуще — и вокруг замелькали темные стремительные тени с множеством шевелящихся конечностей, словно рядом неслись невидимые гигантские пауки. Срывая ногти, я цеплялась за мокрую землю, за твердую дорожку, но меня утаскивали все дальше и дальше…

— Джо-о-ой!

Ее просто вырвали у него из рук!

Джой непростительно долгий миг смотрел на место, где только что была Инга, потом бросился за ней в туман. Орал. Звал, спотыкался, снова вставал…

Бежал по кругу.

Вокруг — белые зыбкие стены и никаких звуков, кроме его неровного дыхания. Как будто он не посреди миллионного города, а в другом мире. «Иной мир так близок…» Что может живой человек из плоти и крови сделать в мире духов? Как уберечь себя и близких? Но если он сам не может, то…

— Потеряшка! — рявкнул Джой. — КО МНЕ!

Он не мог видеть пса, зато слышал вновь утробное, все нарастающее, приближающееся рычанье. Стихшее буквально за его спиной. Джой был готов поклясться, что в его ладонь ткнулся холодный влажный нос. Мол, чего звал?

— Ищи Ингу! Искать, понял?! Охраняй!

Снова порыв холодного ветра, толкнувший его в грудь — это так пес рванул по следу? Рык, потом что-то похожее на звук вибрирующих и лопающихся струн. Далекий голос: «Джо-ой!»

— Я здесь! Где ты?!

Теперь он бежал на звук несмолкающего рычания схватившегося с кем-то пса. Ветер настойчиво отталкивал его в грудь и отвешивал оплеухи. Последняя «пощечина» была такой увесистой и болезненной, словно его и впрямь ударили по лицу. Даже по глазам скорее. Но тот же ветер разорвал туман, и Джой увидел…

Здоровенная черная зверюга, сверкавшая в свете луны, вертелась, кидалась, дралась то ли с самим туманом, то ли с такими же бесцветными и бесформенными силуэтами. Это что, и есть их Потеряшка?! Дурашливый щенок-недоросль, каким его описывала Инга?

Взметнувшийся на задние лапы в попытке ухватить или повалить кого-то пес освободил обзор, и Джой увидел то, что заставило его сразу забыть о зверюге. Инга извивалась на земле, отбиваясь от тянущихся к ней щупалец, нет — рук! Уродливых, длинных, многосуставчатых, когтистых…

Джою удалось только вздернуть ее на ноги и заслонить со спины: его собственные руки проходили сквозь нападающих, как сквозь голограмму или тот же самый туман. Девушка стояла, пошатываясь, — грязная, запыхавшаяся и… нет, уже не испуганная. Страх ее перерос в злость. Она дергалась, будто