– А мне плевать! – крикнула она. – Мне плевать, если он ведет себя как животное! Меня никто ни о чем не спросил! Ненавижу! Ненавижу всех Тиарнаков!

И бросилась по галерее. Выскочила в зал, на ходу поправляя смятое платье и не обращая внимания на изумленные взгляды гостей, между которыми бежала.

Она выбралась на крыльцо, ошеломленно огляделась. Если сейчас Карей, которого она теперь воспринимала только как предателя, появится следом за ней, она его попробует убить… Что же делать?! Как добраться до дома?!

Сунула руку в карман. Мобильный на месте.

– Папа!

На ее отчаянный крик оглянулись все, кто в это время был на крыльце, но она уже не обращала внимания ни на кого.

– Папа!

– Алекса, я здесь, у ворот! Добежишь?

Она услышала его встревоженный голос как лучшую музыку на свете! И побежала от за?мка по дороге к далеким воротам, где в машине ждал ее отец.

Автомобиль стоял на другой стороне дороги. Отец придерживал заднюю дверцу, а из салона выглядывала мать и махала рукой. Алекса влетела на сиденье, отец торопливо хлопнул дверцей и бросился к своему месту, словно тоже боялся погони.

Уткнувшись лицом в плечо матери, Алекса обняла ее и снова заплакала. Мама молчала, только бережно прижимала дочь к себе и время от времени гладила по голове. Их потряхивало на поворотах, но девушка чувствовала себя защищенной в маленьком пространстве на колесах, закрытом и, самое важное, с двумя главными людьми в своей жизни, которым можно довериться, даже не помышляя о том, что они могут предать. Подняла голову раньше, чем доехали до дома. Только маминой руки не выпустила – держалась крепко, как в детстве. Мама посмотрела ей в лицо и вынула из бардачка салфетки. Алекса хотела было вытащить их из ее пальцев, но мама покачала головой и сама принялась вытирать и промокать ей глаза. Девушка покорно подчинялась ее рукам, сначала чувствуя пустоту.

А потом, с постепенно нарастающей болью в мышцах, стали появляться мысли о страшном происшествии. Надо будет в первую очередь залечить все синяки, которое оставило на ней то страшное чудовище, трусливо уползшее в свое мрачное логово после слов Карея о том, что он включит свет. Знать бы раньше, что оно боится света. Алекса бы попробовала вызвать огонек на пальцах. Как универсальная ведьма, она училась этому еще на втором курсе. Она представила, как этот урод скручивает ее, не давая возможности сбежать. Вот он пытается обездвижить ее, но пальцы-то свободны. Она щелкает ими одновременно с проговариваемым про себя заклинанием, и вспыхивает огонек… Она крепче вцепилась в мамину руку. Вспомнила, как было с Рэдом на баскетбольной площадке, вспомнила его, мокрого от воды, которой тушили на нем огонь… Пламя объяло бы чудовище одновременно со всех сторон. Нет, не так. Огонь вспыхнул бы на нем сразу по всему телу… Человек вспыхнул бы… И она, Алекса, стала бы убийцей.

Не думать! Не думать об этом!

Ее затрясло от ужаса, а перед глазами все металась и кричала от боли человеческая фигура, почему-то поразительно напоминающая Карея, – фигура, плохо различимая в пожирающем ее огне. Девушка пыталась закрывать глаза, пыталась сидеть с неподвижно открытыми… Черная фигура, болезненно мыча, умирала в яростном огне…

– Мама… – Голос дрогнул, и Алекса сжала руку матери. – Поговори со мной до дома. Пожалуйста. Хоть о чем… – «Лишь бы не думать, не вспоминать…»

– Сейчас подъедем к кафе, – сказал отец, – посидим немного.

Он и правда, почти сразу вслед за словами, свернул куда-то. Остановил и велел не выходить из машины. И ушел к ярко сияющему павильону, рядом с которым до сих пор, несмотря на вечер, стояли легкие столики, где и сидели посетители. На стоянке тоже были люди. Они расположились в машинах с раскрытыми дверцами, болтали с соседями из других машин или со своими пассажирами и пили что-то из высоких стаканчиков… Алекса жалась к матери и почему-то вспоминала детство, когда все в жизни было так интересно, а что-то сложное можно было легко взвалить на плечи родителей.

На освещенную дорожку вынырнул из теней отец, неся коробку со стаканами и какими-то свертками и контейнерами. Он сел рядом с женщинами на заднее сиденье и раздал им порционные наборы.

– Фастфуд, конечно, – сказал он, пожимая плечами. – Но, будем надеяться, не отравимся. Алекса, это ты хорошо придумала – поговорить сейчас, чтобы в дом не вносить худого. Рассказывай, что произошло в доме Тиарнаков.

– Старший сын Тиарнаков живет в полной тьме. – Алекса выговорила, с трудом двигая застывшей челюстью. – Он перегорел на игре и не может контролировать выброс огня. У меня, как оказалось, есть дар, восстанавливающий у огневиков свойство контролировать выброс. Одному парню я уже помогла, сама о том не подозревая. Не полностью. Это можно сделать постепенно. Тиарнаки вычислили: если их сын проведет со мной ночь, наутро он сможет жить, как все нормальные люди. Любовный приворот устроили, чтобы сделать вид, будто я сама этого захотела. Ну, провести ночь с ним.

– Доченька…