Утром Дарья чистосердечно удивилась: вроде и заснула недавно, а выспалась. Бодрости и энергии столько, что, казалось, подпрыгнешь – и полетишь. А ведь что только с ней два затейника не вытворяли!

Кстати, сами они спали, скромно примостившись по краям кровати. И это было как раз в стиле Черновой. Она никогда не засыпала, если к ней прикасался муж или любовник. Утверждала, что это ей мешает неуместным возбуждением. Вот потому во сне всегда и отталкивала мужчину от себя подальше руками и ногами. Сумела построить обоих мужей и здесь.

Тихонько выскользнула из-под шкур, накинула халатик и решила осмотреться в доме. Потому что логика подсказывала, что отныне он и ей принадлежит.

Правда, на минутку застыла на месте, не в силах удержаться от любования мужскими телами. Частично прикрытые шкурами, они выглядели шикарно. Имея перед глазами подобные образцы, художники и скульпторы создавали шедевры. От великолепия тел у Жармин сразу стало спирать дыхание, низ живота налился тяжестью, стало резко просыпаться желание пошалить…

Силы воли всё-таки хватило, чтобы отвернуться, резко выдохнуть, сбрасывая с себя навалившееся вожделение, и отправиться на поиски ванной комнаты. Она оказалась не настолько роскошной, как в доме у пастушки Саигавы, но тоже вполне приличной. Ещё и с большим окном на потолке, пропускающим внутрь массу утреннего света. Точнее говоря, те остатки освещения, которые смогли проскользнуть к домику сквозь густые кроны деревьев. Душевое приспособление оказалось вполне понятным, три пахнущих свежестью полотенца тоже висели на стенке, и женщина решила ополоснуться.

Опасалась, что придётся мыться холодной водой, но та оказалась на удивление тёплой, градусов сорок пять. И мыло отыскалось на полочке, вполне приличное и пахнущее мятой. А вот шампуней здесь, похоже, не существовало:

«Придётся помучиться с волосами, – загрустила Жармин. – Хорошо хоть они у меня короткие… – Светло-каштанового цвета, они достигали ей до лопаток. – Между прочим, сделать заметку себе на будущее: шампуни я и сама сумею сварить, если будут нужные ингредиенты. Вроде мелочь, но экономическая независимость никогда не повредит. А вот как они воду здесь прогревают? Что-то я не заметила ни бойлеров, ни котельной в посёлке. А ведь за стенами зима! Пусть и мягкая, но всё-таки с морозцем».

Завершить омовения в одиночестве она так и не успела. В душевую проскользнул Зордеван и сразу полез обниматься, приговаривая:

– Надо же, какая ты ранняя пташка!.. Всегда так рано встаёшь?

Причём его объятия сразу стали очень фривольными, подразумевающими некое интимное продолжение. Женский организм оказался не против таких развлечений, но вот его хозяйка опять собрала всю свою волю в кулак и сохранила управление над инстинктами. Развернулась резко, выскользнула из объятий и в момент оказалась возле стенки с полотенцами. Обернулась самым большим из них и только после этого, стараясь скрыть дрожь и хрипотцу в голосе, перешла к выяснению некоторых деталей нынешнего бытия.

Сложность заключалась в нехватке слов, да и жестами всего не объяснишь. Но общение пошло на вполне высоком информационном уровне:

– Всё хочу спросить: как это ты согласился делить моё тело ещё с кем-то?

– Почему делить? – удивился Зордеван. – Ты мне принадлежишь вся, от пальчиков на ногах до твоих очаровательных ушек. Но я ведь не могу обнимать тебя одновременно и сзади и спереди. Поэтому тебя и для второго мужа вполне хватит.

Чернова только хмыкнула от такой трактовки их странного треугольника. Но всё-таки попыталась достучаться до такого чувства, как ревность:

– Ну а тебя не смущает, что вместе с тобой меня гладит и целует ещё кто-то? Ведь принадлежи я тебе одному, ты бы получал совсем иное удовольствие, ещё большее. Не правда ли?

– Наверное, ты права. Но в таком случае тебе не следовало вчера заявлять свои особые права «второго выбора». Но раз уж так случилось, то я ни капельки не жалею, что у нас образовалась именно такая семья. Тысячекратно хуже оказалось бы, уйди ты из посёлка свободной. Тогда ты могла выбрать кого угодно, тебя могли бы похитить, или к себе надолго привязала бы своими ведьмовскими умениями Саигава. И я рисковал тебя вообще потерять.

– Но вы же с Сержем соперники! – никак не могла успокоиться Дарья. – Можно сказать, почти враги! Как ты можешь с ним делить любимую женщину?

Прежде чем ответить, закончивший мыться мужчина негромко рассмеялся:

– Всё противостояние, свары, споры, разногласия и даже потасовки между нами – не больше чем игра на публику. Создавать видимость вражды гораздо интересней, чем слыть закадычными друзьями. А на самом деле мы с самого детства крепко дружим, просто тщательно это скрываем. Как видишь, всё оказалось не зря.

– Вижу, очень хорошо вижу, – взгрустнула Жармин. А про себя зло подумала: «А вот куда ведьмы смотрели?! Знатоки доморощенные! Всё они знают! Всё они рассчитали!.. Тьфу! Чтобы я им ещё хоть раз поверила – да ни в жизнь! И эту пастушку тоже недаром ведьмой называют, ведьма она и есть! Предательница!..»

По сути, землянка сама себе противоречила, но старалась подобных перекосов своего мышления не замечать. Здраво рассуждала уже совсем о другом: она в племени сейчас устроилась, как у бога за пазухой. Свой дом, целых два мужа. Не бьют. Холят и лелеют. Ласкают и баловать обещают. Чего ещё надо, спрашивается?