На поиски Варгуса вышли две тысячи человек. Два дня они копались в чужих кишках – и ничего не нашли. Под конец остался лишь Харго с горсткой самых упорных. Кто-то утверждал, что Варгус выжил. Верили, что он вернется, как древний языческий бог, восставший из мертвых. На четвертый день даже Харго знал правду: Варгуса не стало. Однако Братство – дело другое. Началось оно с Варгуса, но со смертью его не закончится. Те, кто сегодня собрался здесь, тому порукой. Харго вдруг понял: надо что-то сказать. Он кашлянул и повернулся к людям.

– Варгус был не великий и не святой, – произнес он, глядя на море лиц. Харго мало кого тут знал, но их взгляд, один на всех, был ему знаком. Все они потеряли друзей и семью. Все потеряли братьев – вот что их породнило. Поэтому они и стояли здесь, перед пустой могилой. – Он был суровый старый засранец. И мой друг. Когда мы познакомились, он дал мне пинка под зад. Мне силы не занимать, и наглый я был. Думал, умею драться, но он меня поправил. А потом научил, что такое семья.

Со всех сторон согласно загудели.

– В детстве у меня был брат, но он упал и сломал шею. Я его плохо помню. Рос я один, однако несколько недель назад все изменилось. – Харго не говорил о брате больше тридцати лет. Было странно делиться этим с такой толпой, словно он рассказывал о себе какой-то страшный секрет. – Кое-кто на западе прослышал о Братстве. Они поняли, что мы стали лучше сражаться, поэтому послали к Варгусу убийц. Думали, что без него все кончится. Так вот: ничего не кончится!

Харго сжал кулаки и обвел взглядом сотни людей – пусть хоть кто-то попробует возразить. Однако увидел только улыбки. Люди кивали и выкрикивали слова одобрения.

– Варгус всегда говорил мне, что Братство – не его придумка, он лишь передал нам то, чему его научили. Может, правда, может, вранье… так или иначе, он просил, чтобы его не принимали за какого-то там церковника вроде тех, от Пресветлого Владыки. Которые вечно твердят, что вам нужно делать и как вы плохо себя вели.

– Сраные фонарщики, – пробормотал Черный Том. Его слова подхватили, в толпе раздались брань и ворчание. Харго дождался, пока шум затихнет. Кричать не хотелось. Ему все еще было неясно, почему именно он, а не кто-то другой произносит речь. Однако слушали его внимательно, так что он доскажет. Толпа понемногу утихла. Все взгляды вновь обратились к нему, отчего зуд под повязками усилился.

– Живите своим умом. Я здесь не затем, чтобы вам указывать. Если бы Варгус был жив, он бы сказал то же самое. Война, может, и кончилась, но Братство я не забуду. Не смогу, даже если захочу. Оно помогает мне жить. Не знаю, что будет через год или два; я всякого навидался: и поля чахли, и скот погибал. Важно другое: когда настанут тяжелые времена – а они настанут, – я встречу их не один. – Харго шлепнул Черного Тома по плечу, и тот широко улыбнулся. – А если он попадет в беду, я помогу, чем смогу. Потому что мы семья.

Добавить к этому было нечего. Харго посмотрел в пустую могилу и подумал о Варгусе. Даже не верилось, что они познакомились всего несколько недель назад. Казалось, Варгус всегда жил в его сердце. Тело пропало, – может, лежит где-то, обглоданное до костей, – но Харго знал, что не забудет его и не перестанет о нем говорить.

Черный Том протянул ему бурдюк, и Харго от души приложился к обжигающему пойлу. По телу быстро разлилось тепло. Черный Том тоже отпил глоток и вылил остатки в могилу.

Вдвоем они отправились в город. Дорога была неблизкой. Люди старались не вставать на пути у Харго, и он не сразу заметил, что они как-то странно на него смотрят – тем же взглядом, которым раньше провожали Варгуса. Так смотрят на человека, к которому стоит прислушаться. Харго в кои-то веки захотел стать помельче, чтобы затеряться в толпе. Поскорее бы в город – там он будет не так заметен. А потом соберет вещи и отчалит домой.

– Куда направишься, Том?

Черный Том выплюнул скользкий комок смолы.

– Не знаю. Домой что-то не очень хочется.

– Почему?

– Из-за старика. Он ждет, что я продолжу его дело. У меня и раньше-то душа не лежала, а теперь и вовсе. Сестра, пожалуй, и без меня управится. У нее всяко лучше выйдет.

Теперь, когда толпа осталась позади, Харго вздохнул свободнее и оглянулся. Зря – люди все еще наблюдали.

– А чем занимается твой папаша?

– Держит соренсонских быков.

Харго задумался.

– Тихая жизнь фермера… После такого шума чего еще надо?

– Он не фермер, на него работают другие. У отца во владении десять тысяч голов скота, а еще скотобойни и кожевенные мастерские, в которых делают доспехи.

– Десять тысяч? – Харго встал как вкопанный. По затылку пробежал холодок.

– Ну да.

– Кто твой отец, Том?