– Слушаюсь, Ваше Величество.

– Пока ты не ушла, я хочу кое-что тебе подарить, – сказала Таландра, подходя к столу.

Она достала связку из трех черных железных ключей и передала их Шани.

– Это ключи от Черной библиотеки. Там хранятся все тайны, которые я собрала за последние двадцать лет. Теперь ты глава разведки. Они твои.

Шани потеряла дар речи.

– Что-нибудь еще? – спросила Таландра.

– Нет, Ваше Величество.

Шпионка направилась к выходу, но задержалась возле стола и извлекла из кипы бумаг один-единственный листок.

– Могу я узнать, что это?

Она держала в руке набросок, который королева сделала несколько часов назад.

– Памятник, – ответила Таландра, забрав у нее листок. – Ради тех, кто погиб, и тех, кто остался в живых, чтобы никто не забыл о случившемся. Я думала написать на нем имена павших.

– Тогда он будет выше городских стен, – сказала Шани.

Эта мысль отрезвила обеих.

– Если тень закроет собой целый город, получится слишком мрачно. С другой стороны, памятнику и положено быть большим: пусть все, кто подъезжает к Чарасу, видят его издалека.

Наверное, что-то в голосе королевы дрогнуло от боли. Шани накрыла ее руку ладонью. Таландра заглянула в янтарные глаза, и морринка по-дружески ей улыбнулась.

– По-моему, хорошо придумано. Такое нельзя забывать.

Шани убрала руку и отступила на шаг. Значит, друзья.

– Я еще не решила, какой материал выбрать – местный желтый камень или что-то другое… – задумчиво сказала Таландра.

– Ничего, все решится, – обнадежила Шани. – Мне нужно идти.

– Конечно.

– Ваше Величество… – Шани опять поклонилась, но без прежней язвительности.

Когда ее шаги в коридоре затихли, Таландра достала из кипы бумаг еще одно спрятанное письмо. Герб – лис и три меча – королеве раньше не попадался, но о лорде Брэгноне она кое-что слышала. Это был влиятельный и знатный богач с юга, владелец тысяч голов скота и поставщик дубленой кожи, которая делала славу севелдромским доспехам. Чего Таландра не знала, пока не прочитала письмо, так это того, что у лорда Брэгнона есть сын, сражавшийся на войне плечом к плечу с простыми солдатами.

Предложение о женитьбе не заставило ее долго думать, однако она знала, что это лишь первая ласточка.

Таландра припрятала письмо в ящик и взялась за следующее.

Харго было не по себе, да еще этот зуд… Зудел порез на правой руке, под бинтами, зудела глубокая рана на черепе. Харго понимал, что это хороший признак – раны не загноились и начали затягиваться, так что он будет жить, только к старым шрамам добавятся новые. Но не шрамы его беспокоили.

Друзья опять на него посмотрели, словно ждали чего-то. Харго стало еще неуютнее.

– Что?

Робея, подошел Черный Том. От него, как обычно, воняло смолой. Харго и сам когда-то ее жевал. Теперь смоляной запах напоминал ему о войне. Никогда бы его больше не знать.

– Скажешь что-нибудь?

Харго не в первый раз пожалел, что рядом нет Оррана. Этот малый за словом в карман не лез. И с бабами не терялся. Не то чтобы язык часто помогал ему попасть к ним в постель, но он не оставлял попыток. Не получалось с одной – пробовал с другой. Рано или поздно ему фартило. Вот бы и с ранами так: набил шишку, и иди себе дальше. Тогда бы и Орран был жив, и Тэн, и Радд, и все остальные. И Варгус.

Все видели, как он упал. Сразу за тем, как здоровый ворга порезал дюжину их людей, а Варгус его прикончил. Воткнул меч по самую рукоять, будто клинком трахнул. Засранец был слишком тупой и даже тогда не понял, что умер. Все заорали от радости, но ненадолго. Налетели другие ворги – зеленые, бурые… Двое сразу сцепились с Харго и Орраном, а другие пошли на Варгуса. Может, осерчали за своего вожака, или просто лицо не понравилось. Харго поначалу был за него спокоен, но тут один рубанул Варгуса топором, а второй схватил за руку, и они у всех на глазах перелетели через стену.

Потом, когда Чернокнижник умер и открыли ворота, Харго с другими солдатами вышли на поиски. Вонь стояла неописуемая. Гниющие обрубки, груды внутренностей… Огромные тучи мух и ворон уже слетелись клевать глаза и другие лакомые кусочки. Остальное лежало огромной кучей пурпурного, зеленого и почерневшего мяса. Многие трупы раздулись, того и гляди лопнут. Харго только диву давался, как живой человек может превратиться в такое.