Госпожа Лисиц приходилась детям Дану очень дальней родней, но кое в чем была такой же: так же как и сиды, хийса не умела лгать. Получив свое, Керейтар сделала все, чтобы невольный гость смог восстановить силы, не опасаясь удара в спину. «Спи, сын Луга, – сказала она. – Спи и ни о чем ни тревожься. Здесь найдется, кому беречь твой сон». И он поверил, заснул и, расслабившись, сам не заметил, как скользнул на туманные тропы сновидений, где конечно же хозяйничала Кайлих. Может, в том и заключался договор хийсы и Неблагой сиды, как знать? Но даже распознай Диху чары, даже будь он в силах противостоять убаюкивающим песням Керейтар, не стал бы противиться. На тропах снов ждала Кайлих. Оно того стоило.
Человеческий облик льнул к ней, как хорошо пошитое платье. Пусть дочь Ллира и притворялась сейчас смертной женщиной, все-таки это была она – зеленоглазая, с косами цвета болотного тумана, уложенными на затылке, прямая и звонкая, словно копье. Она сидела в позе медитации, скрестив ноги и закрыв глаза; чуть поодаль горел костер… нет, очаг. То был огонь, разведенный в круге покрытых застарелой копотью камней, огонь, которого не касалась рука женщины, и только поэтому Диху смог оставаться незамеченным целых три удара сердца. И сумел заметить рядом с Кайлих еще кого-то, чей дух сиял, как факел в метельной ночи. Смертное дитя с тонкой струйкой крови Этне в жилах и Даром, звенящим над холмами, словно лязг мечей о щиты. Дар Доблести. Значит ли это, что Кайлих тоже?..
«Да, – безмолвно ответила она, не размыкая уст и не поднимая век. – Именно. А теперь – прочь! Не испытывай меня, Диху быстроногий и услужливый! Ты сторговался с Керейтар, но цену можно и перебить!»
Слишком обессиленный, чтобы спорить с ней сейчас, Диху все же попытался задержаться, зацепившись за огонь, чтобы разглядеть получше… Кого же нашла дочь Ллира? Но тут Кайлих открыла глаза, и ее взгляд, полный зеленого яда, одним ударом столкнул сида с тропы сновидений. Впрочем, все, что нужно, он уже знал.
Мать Этне нашла себе эмбарр. Тоже. Но Дар Доблести – это всего лишь один из трех Даров, и даже если объединить находки, даже если заключить перемирие и действовать дальше сообща, как быть с третьим – утраченным?
«В любом случае ближайший проход – во владениях конунга альфар. Не встретимся ли мы там, о Кайлих?»
Она не ответила. Может, не слышала, но вернее всего – просто не считала нужным вести беседы с таким, как он.
«Там и посмотрим, чей конь прискачет первым», – удовлетворенно подумал Диху, поддаваясь колдовству Хийтолы и снов хийси, так непохожих на видения детей Дану.
На горце вообще любая рана заживает, как на собаке, было бы чего пожрать, чтобы сил прибавилось. А с тетушкой Шейлой точно не пропадешь. То ли чарами подсобила она смертному родичу, то ли оттого, что кормила мясом как на убой, но рана Кеннета затянулась вдвое быстрее, чем обычно. Он, само собой, благодарил, как заведено обычаем, и низко кланялся могущественной сиде.
– Кто бы тебя ни воспитывал, племянничек, он постарался на славу, – скупо похвалила его Кайлих, хотя видно же было, что польщена и довольна.
Маклеод же, в свою очередь, дал себе клятву обязательно заказать мессу за здравие бабки со стороны матери. Старая карга коптила небо вот уже девятый десяток лет, ни на миг не расставалась с тисовой клюкой и каждое утро встречала на коленях перед распятием Христовым, замаливая, как говаривали, грешки бурной молодости. С другой стороны, у кого из Маклеодов, что у мужчин, что у женщин, юность была безгрешна? Всяко чудили из поколения в поколение, однако же отмаливала за всех одна только Кирстин. Она же научила Кеннета правильному обращению к Добрым Соседям, что живут в Холмах. Верно, знала, о чем говорит, и не понаслышке. Потому что сиды, они такие… сиды. Живут вечно, человечий мир заботит их мало, вот и не разбираются в самых простых вещах, точно дети малые. Вот, скажем, решила тетушка, что пора им в путь-дорогу, и снова наколдовала парочку лошадок под стать только королям и принцам – тонконогих, длинногривых, с лебяжье изогнутыми шеями.
– Ну и куда нам этакие дива? За милю видать, что они чародейские, – напомнил Кеннет. – Со всей горной Альбы конокрады да попы сбегутся.
– Ну ладно конокрады, а попам-то на что наши лошади? – удивилась наивная дочь Богини Дану.
– Они-то как раз по наши души придут. Спасать. Оно тебе надо, тетушка?
– Не надо, – согласилась та и послушно превратила дивных скакунов в нормальных горских лошаденок – гнедую и соловую, – мохнатых, упитанных и меланхоличных.
А путь горца и его бессмертной родички лежал в Инвернесс, потому как неугомонной сиде позарез требовалось плыть к норгам.
– А зачем? – спросил Кеннет. Просто из любопытства спросил, чтобы занять себя и тетушку Шейлу дорожной беседой.
А она возьми и заяви:
– Это пока не твоего ума дело, племянничек.
А Кеннету что? Да ничего. С головой в плед закутался и знай себе по сторонам оглядывается, в поисках засады. Кемпбеллы, они не дремлют и, пока башку Маклеода на пику не подымут, не утихомирятся.
– Не волнуйся, я тебя заранее предупрежу, – посулила с хитрой улыбочкой Кайлих. – Ты мне живой потребен.
И тогда стал горец размышлять о вещах, о которых прежде не задумывался. Видно, встреча с тетушкой Шейлой окончательно пробудила капельку
