– Это не просьба, малыш, – шикнула она, – это – приказ твоего государя.
– Но ведь узнают, что это я… – проскулил он, выцарапывая оправдания, словно пес зарытую кость.
– Я все продумала за тебя. – Мать Скейр двумя длинными пальцами извлекла малюсенький сосуд, скляночку с чем-то вроде воды на донышке. – Ты ж был чашником у короля. Накапать вот этого в кубок королевы едва ль сложнее. Одна капля – больше не надо. Она не будет мучиться. Она заснет и никогда не проснется. И тогда эльфийскому сумасшествию придет конец. И, быть может, наступит мир с Верховным королем.
– Король Финн тоже надеялся на мир.
– Король Финн не знал, что предложить.
Рэйт снова сглотнул.
– А вы знаете?
– Начнем с отца Ярви, в клетке. – Мать Скейр запрокинула набок голову. – Вместе, скажем, с южной половиной Гетланда. А то, что лежит к северу от Торлбю, отойдет нам. Разве не прекрасно? Я убеждена, что праматерь Вексен прислушается к этому доводу…
Мать Скейр подняла безжизненную руку Рэйта, перевернула кисть и положила склянку на ладонь. Совсем крохотулька. И он припомнил слова Скары.
– Вы послали меня к ней, потому что я убийца, – пробормотал он.
– Нет, Рэйт. – Мать Скейр снова обхватила его лицо, наклонила к себе. – Я отправила тебя потому, что ты нам верен. Пора заявлять о награде. – Она встала, возвышаясь над ним. – Завтра в это же время ты вернешься туда, где тебе пристало быть. Возле короля. – Она повернулась, чтобы уйти. – И возле брата.
Рэйт ощутил на плече руку брата.
– Скольких людей ты убил, братишка?
– Известно, я в подсчетах не силен.
– Раз так, что такое еще разочек?
– Есть разница – убивать того, кто готов убить тебя первым, и убивать кого-то, кто… – Кого-то, кто ничем тебя не обидел. Кого-то, кто был к тебе добр. Кого-то, кого ты…
Рэкки потянул его за рубаху.
– Разница лишь в том, что сейчас всем нам куда больше выигрывать и терять! Если ты не пойдешь на это… живи тогда сам по себе. Тогда мы оба будем порознь.
– А что сталось с мечтой вместе отчалить по широкой Священной?
– Ты велел мне возблагодарить Войну-Матерь за то, что мы на стороне победителей, и оказался прав! Давай не будем притворяться, что ты кончал одних воинов. Сколько раз я составлял тебе компанию? Как насчет бабы из той усадьбы? Как насчет ее детей…
– Сам знаю, что я наделал! – Закипел гнев, Рэйт сомкнул больную ладонь на склянке и потряс кулаком перед братом. – Не для нас ли обоих? – Он схватил Рэкки за грудки, тот пошатнулся, сбил с огня котелок и разлил кроличью похлебку на траву.
– Брат, хорош. – Рэкки взял его за плечи, скорее обнимая, чем стараясь перебороть. Чем сильнее ожесточался Рэйт, тем больше смягчался брат. Он же знал его лучше всех. – Кто присмотрит за нами, если не мы сами? Сделай, ладно? Ради меня. Ради нас.
Рэйт посмотрел брату в глаза. Вот сейчас близнецы как будто и не похожи. Он всосал сквозь зубы воздух и потихоньку выдохнул, и с выдохом ушла и потасовка.
– Сделаю. – Он свесил голову, уставился на пузырек на ладони. Мало он уже поубил, чего уж там? – Я все пытался сочинить пристойную отмазку, но… умный-то из нас – ты.
Кулак крепко сжался.
– А я – убийца.
Рин в основном молчала, пытливо разглядывала свой труд, с обрезками проволоки во рту. То ли от того, что рядом девушка ее лет, то ли от возбуждения перед предстоящим сходом, но Скара болтала за обоих. О своей юности в твердыне Мыса Бейла и обрывках воспоминаний о родителях. О резных колоннах Леса в Ялетофте, и о том, как сгорели чертоги, и о своих надеждах заново их отстроить. О тровенах и их крае и о том, как она с божьей помощью избавит народ от угнетения Верховного короля, свершит месть над Йиллингом Ярким и сохранит наследие погибшего деда. Сестра Ауд, ныне мать Ауд, утвердительно кивала, с суровой миной – соответственно новому положению.
Рэйт не поддакивал. Он бы полюбил это прерасное будущее и охотно сделался бы его частью, однако он разбирался в жизни. Его растили не в крепости и не в королевских покоях, и рабы не припадали к нему на каждый чох. Он когтями выцарапывал себе путь, без никого, кроме брата за плечами.
Он провел рукой по рубахе, чувствуя под тканью небольшую склянку. Он знал, кем он был. Знал, за какую работу брался.
А потом ему улыбнулась Скара. И было так, словно Матерь Солнце избрала его и из всех людей сияла только над ним.
– Как вы в такой тяжести сражаетесь? – молвила она, встряхнувшись и зазвенев кольчужными кольцами. – Ничего себе груз!
