Мыс Бейла, сияющий символ соединенного Тровенланда, помнился ей другим. Селение под сенью крепости, где она однажды отплясывала на летнем празднестве, лежало в развалинах, дома покинуты – или сожжены. Садовую рощу перед ветхим, людских рук участком стены душил плющ, в сорняках гнили прошлогодние фрукты. Прежде яркие знамена украшали огромные ворота меж двух воспарявших эльфийских башен. Сейчас под бойницами на скрипучей веревке покачивал босыми ногами висельник.

С него содрали и золотые украшения, и сверкающую кольчугу; отобрали позолоченный клинок – и все же Скара сразу узнала его лицо.

– Один из Сподвижников Йиллинга Яркого. – Невзирая на меховую накидку, ее пробрал озноб. – Один из тех, кто сжег Ялетофт.

– И все равно висит, – отметила Лайтлин. – Похоже, молитвы Смерти не откладывают встречи с ней.

– Встречу с ней ничто не отложит, – прошептала Скара. Наверно, его смертью следовало насладиться, как стоило бы возблагодарить Матерь Войну за свободу хотя бы этого клочка Тровенланда. Но внутри нее гуляло лишь эхо страха перед ним, еще живым, наряду с ужасом от того, что этот страх не отпустит ее никогда.

Кто-то срубил дуб-великан, что рос во дворе. Пристройки, жавшиеся к древним эльфийским стенам, без его тени казались сирыми и неприглядными. Вокруг пня на избитых булыжниках отдыхали воины, большей частью пьяные и упивающиеся еще сильнее: мерились трофеями и ранами, начищали оружие, обменивались россказнями.

Начинающий скальд складывал вирши: без конца выкрикивал одну и ту же строку, пока другие, грохоча от смеха, подбирали ему продолжение. Прядильщик молитв бубнил славословия богам за победу. Где-то кто-то стенал от боли.

Скара сморщила нос:

– Чем так воняет?

– Всем, из чего сделаны люди, – негромко ответила сестра Ауд, глядя, как пара невольников волочет какую-то ношу.

Скара содрогнулась в холодном поту, когда стало ясно, что это труп, и снова, о ужас, когда поняла, что его подтаскивают к целой куче таких же мервых тел. Переплелись голые конечности, белые, в подтеках и пятнах подсохшей крови; отвисали безмолвные рты, распахнуты незрячие глаза. Гора мяса, что еще ночью была людьми. Мужчинами, в которых были вложены годы непосильного труда: родить их и вырастить, научить ходить, говорить, сражаться. Скара прижала к себе принца Друина, заслоняя ему взор.

– Должно ли ему на это смотреть? – шепнула она, желая ничего не видеть самой.

– Он станет королем земли Гетской. Такова его судьба. – Лайтлин бесстрастно окинула взглядом тела. Столь грозной женщины Скара еще не встречала. – Он должен научиться принимать это с радостью. Как и ты. В конце концов, это ведь твоя победа.

Скара сглотнула ком.

– Моя?

– Мужчины начнут выяснять, у кого была волосатее грудь и громче рев. Барды споют о пламенной стали и пролитой крови. Но затея была целиком твоей. Твоя воля вдохновила ее. Твои слова привели этих людей к твоей цели.

Слова – это оружие, – учила мать Кире. Скара таращилась на мертвецов во дворе Мыса Бейла, а видела мертвых в дедушкиных палатах, и вместо воздаяния за преступление перед ней вставали уже два преступления, и поверх боли от одного наваливалась вина за второе.

– Не чувствуется, что это победа, – прошептала она.

– Пораженье ты видела. Что тебе больше нравится?

Скара припомнила, как стояла на корме «Черного пса», как на ее глазах донебесное пламя проедало щипец дедова дворца, – и ей стало не о чем спорить.

– Ты очень впечатлила меня, там, на сходе, – промолвила Лайтлин.

– В самом деле? Мне показалось… что вы на меня обозлились.

– На твою речь в защиту себя и своей страны? С тем же успехом можно злиться на снег – с какой стати он падает в холода! Тебе ведь всего восемнадцать зим?

– Будет, в этом году…

Лайтлин покачала головой.

– Семнадцать. Ты обладаешь истинным даром.

– Мать Кире и дедушка… всю мою жизнь учили меня, как быть предводительницей. Как разговаривать и что говорить. Как строить доводы, читать по лицам, завоевывать сердца… Вечно считала себя плохой ученицей.

– Сильно сомневаюсь. Однако война обнажает в нас мощь, о какой мы и не подозреваем. Король Финн и его служитель готовили тебя на славу, но никому не под силу вложить то, чем ты обладаешь. Тебя коснулась Та, Что Произнесла Первое Слово. Свет, засиявший в тебе, заставляет людей тебя слушать. – Королева без улыбки посмотрела на Друина – мальчик пялил глазенки на бойню. – Предчувствую, что будущее моего сына висит на нити твоего дара.

Скара выкатила глаза.