Под покровом ночи меня перевели на другой корабль и так же ночью началось плаванье.

Спустя двадцать суток, наполненных для меня отчаянием и заунывными молитвами сестер, я услышала звон колокола, который невозможно было ни с чем спутать – Этан, столичный порт. Корабль подошел к пристани и бросил швартовые. Сидя у закрытого наглухо ставнями окна, напротив сестры Дэаллы, я отчаянно прислушивалась к происходящему, поражаясь тому, что монашки не предпринимают никаких попыток к сбору вещей.

А затем слух различил быстрый перестук маленьких острых каблучков, и сердце замерло. О том, кто войдет в каюту, я догадалась еще до того, как распахнулась дверь и матушка Иоланта воскликнула:

– Ари, девочка моя, как же я беспокоилась!

На могиле Бусика все так же цвели ромашки, но помимо них уже появились и сорняки. Аккуратно присев, чтобы не испачкать серое монастырское платье, я принялась вырывать сорную траву, невесело размышляя о своей судьбе. С момента моего возвращения в монастырь Девы Эсмеры прошло два дня. Два до безумия наполненных ложью, притворством и попытками манипулирования дня! И пытка не прекращалась:

– Я очень горжусь тобой, моя девочка. – Матушка Иоланта сидела на скамье, в тени дерева, под которым и был похоронен Бусик. – Суметь удержать на расстоянии известного сластолюбца и бесстыдника, это подвиг, дитя мое!

Первое, чем озаботилась матушка Иоланта, это выяснением того, удалось ли мне сохранить невинность. Нет, это никоим образом не влияло на ее планы, но почему-то доставляло настоятельнице монастыря истинное удовольствие.

– Воистину, ты не зря всегда была моей любимицей, Ариэлла, – продолжала матушка.

Помимо гордости за мою стойкость в отношении чар проклятого герцога, а чары, как старательно меня пытались убедить, несомненно наличествовали, мне также поведали, что брак с лордом Грэйдом не действителен никоим образом. А в качестве доказательства был предъявлен указ короля, объявлявший единственной законной формой брака – церковный. Указ был датирован двадцатью днями назад, соответственно был подписан уже после моего похищения.

Устало поправила:

– Леди оттон Грэйд.

Каким бы ни был новый указ императора, он оказался обнародован после того, как я и его светлость заключили родовой брак, что свидетельствует о законности нашего союза, о чем я уже неоднократно говорила настоятельнице.

– Ари, ты благородное дитя, но не упрямься, – жестко отрезала матушка Иоланта.

Информация о том, что мой брак не был консумирован, убедила настоятельницу в том, что никаких чувств и привязанности я к супругу не испытываю, и мое негодование по поводу обращения «леди Уоторби» сестры относили к чрезмерному благородству, избыточной ответственности и необоснованной верности данной под принуждением клятве. Спорить и что-то доказывать? Я не осмелилась бы, особенно теперь, когда так много стало известно о церкви, ее методах борьбы за господство в умах паствы и грязных играх. Ко всему прочему факты заключения брачного союза говорили не в пользу лорда Грэйда.

– К тебе гости, – внезапно произнесла матушка Иоланта.

Подняв голову, изумленно взглянула на настоятельницу. Гости? Мне запретили писать родным, не выпускали из вторых ворот и не допускали даже до общения с лицеистками, так откуда гости?!

В следующее мгновение сердце забилось втрое быстрее, едва мелькнуло предположение – Дэсмонд! В это сложно было бы поверить, ведь я уже догадывалась, какую сделку предложит матушка Иоланта в отношении меня, и в то же время отчетливо понимала – его светлость никогда не отдаст рудники Истаркана. А значит, надежды нет, но… Но сердце забилось быстрее, а надежда… Надежда была крохотной и теплилась словно огонек, но она была.

Однако следующие слова матушки Иоланты не оставили от моих надежд и следа.

– Его высочество крайне беспокоился о тебе, Ари. Организовал миссию по спасению и прибыл в крепость Гнездо Орла лишь на несколько дней позже. Увы, к этому моменту ты находилась в лапах врага в центре его мерзкой армады.

Опустив голову, я в отчаянии посмотрела на надгробный камень могилы Бусика, пытаясь сдержать слезы. Именно в этот миг я поняла, что матушка не отказалась от того будущего, что ранее мне уготовила. Они ни на йоту не изменили планы. Более того – если я заключу брак с его высочеством, дети Дэсмонда от других браков в Элетаре будут считаться незаконнорожденными и церковь с легкостью оспорит их притязания на наследие рода Грэйд. То есть фактически мое похищение господином Иреком сыграло на руку храмовникам. Пресвятой, как мерзко!

– Матушка Иоланта, – мой голос дрогнул, и говорила я, продолжая вырывать стебельки сорняков из земли, – двоемужество грех, на который я никогда не соглашусь.

Настоятельница улыбнулась. В этой улыбке было и нескрываемое снисхождение ко мне, убогой, и слегка прикрытое превосходство, и уверенность в том, против чего лично я буду сражаться до последнего.

– Все в руках Пресвятого, Ари, – произнесла матушка Иоланта, – все в руках Пресвятого…

И поднялась со скамьи, приветствуя гостя, чьи шаги я уже слышала. И воспитание не позволило и далее игнорировать особу королевской крови. Стянув испачканные землей перчатки, я поднялась, развернулась и склонилась в реверансе.