– Боюсь, мое мнение суд не учтет, – вздохнул отец. – И не настолько хорошо я ее знаю.

– Суд?

– Да, до суда дело точно дойдет. Ей нужен адвокат.

– Ты можешь кого-то посоветовать? – ухватилась я за эту мысль.

– Могу. Но не рассчитывай, что он сотворит чудо. Если Регина виновата, избежать наказания ей не удастся, – отец выдвинул верхний ящик стола и вытащил коробочку, из нее, в свою очередь, извлек картонный прямоугольник, на котором, кроме имени и адреса, ничего не было. – Этот выжмет все, что можно. Но учти – не только ради клиента, но и из него.

Денежные траты меня не пугали – в последнее время оборот нашего магазина сильно вырос, а потребностей у нас с тетей Маргаретой не так много, поэтому почти все заработанное оседало в банке. От чека, который хотел выписать папа, я отказалась. Я видела, что в невиновность Регины он не верит, а значит, такая трата для него неприятна. Он считал себя обязанным помочь, но это не та помощь, которую бы мне хотелось от него получить. Но чтобы не обижать его, я сказала, что хочу сначала узнать, сколько запросит адвокат.

– Штефани, почему вы не взяли деньги у инора Шварца? – спросил меня Николас, сразу как мы покинули Отделение Сыска. – Только не говорите, что вы придете за чеком потом.

– Он уже считает Регину преступницей, – ответила я.

Больше всего меня тревожило мнение отца. Я предполагала, что он не сказал что-то важное, что-то такое, что противоречит интересам следствия, но ему позволяет считать вину подруги доказанной. Будущее Регины беспокоило меня все сильнее. Пока я не находила ничего, что позволило бы снять с нее обвинение. А тут еще Николас явно что-то знает, что может ей помочь, но не считает нужным говорить. Я невольно бросила в его сторону возмущенный взгляд, который поняли совершенно правильно.

– Я не стану покрывать человека, в вине которого буду уверен, – сказал он, тщательно подчеркивая каждое слово, будто отвечая на мой невысказанный вопрос. – Но и выдвигать обвинения, не основанные на фактах, не буду.

Я повернулась к нему, желая уличить в том, что сейчас он пытается прикрыть свой отказ красивыми словами, но встретила прямой открытый взгляд и говорить ничего не стала. Я смотрела на него и недоумевала, почему он продолжает находиться рядом со мной. Конечно, я ему благодарна за поддержку, за то, что не оставляет меня наедине с возникшими проблемами, но все это не отменяло того, что ему рядом со мной тяжело, а мне… мне хотелось видеть на его месте другого. Или нет? Я вспомнила про браслет и с удивлением поняла, что артефакт не дает о себе знать, а моя голова совершенно свободна от восторженных размышлений о Николасе и его семье. Теперь это обручальный браслет, и только. Жаль, что ради такого результата пришлось отказаться от магии. Но это лишь на время, необходимое, чтобы снять символ никому не нужной помолвки.

– Николас, зачем вам идти со мной к адвокату? – просто спросила я.

Он ответил не сразу. Смотрел на меня, думая о чем-то, и молчал.

– Дело не в том, что я чувствую себя виноватым перед вами, Штефани, – наконец сказал он. – Вам сейчас нельзя быть одной. Ваш отец не смог уйти с работы, а вы, уж простите, слишком взволнованы, чтобы трезво оценивать происходящее. Но если вам кажется, что артефакт начинает на вас влиять…

– Нет, сейчас он лишь украшение, – ответила я.

– Странно называть украшением то, что никто не видит.

– Тогда – просто обычный браслет. Наверное, символом помолвки его тоже считать нельзя, – я несколько неловко улыбнулась.

Сейчас уже я чувствовала себя перед ним виноватой. За все случившееся и неслучившееся. За то, что он мучает себя, чтобы побыть со мной рядом еще немного. За то, что пришлось сказать ему правду. Теперь я понимала, почему леди Лоренц не хотела, чтобы о свойствах браслета узнал сын. Понимала, но все равно не могла с ней согласиться. Николасу было бы много хуже, если бы он узнал о моем принуждении после женитьбы. А он бы непременно узнал, рано или поздно. Такое скрыть невозможно.

– Нельзя, – подтвердил он. – Я получил ваше согласие обманом.

– Но вы не хотели меня обмануть.

– Мои намерения не могут отменить того, что случилось, – довольно мрачно сказал он. – И, пожалуйста, не надо больше об этом.

Мне вдруг пришло в голову, не рассчитывает ли он, что при нем браслет станет более активным. Я тут же устыдилась своих мыслей. Николас несколько раз выражал готовность сразу уйти, если его присутствие для меня станет невыносимым. Но нет – сейчас, когда я была уверена, что смогу вернуть браслет, присутствие Николаса меня не тяготило. Напротив, я чувствовала столь необходимую мне сейчас поддержку. Без него мне было бы намного сложнее у адвоката, инора Франке, который, на мое счастье, оказался в конторе и даже согласился взяться за наше дело. Когда я начала запинаться, рассказывая о случившемся, Николас четко, в нескольких предложениях, прояснил ситуацию, акцентировав внимание собеседника на тех странностях, что мы отметили. У меня не получалось это сделать из-за беспокойства за Регину, не позволявшего не только трезво оценить происходящее, но и подобрать нужные слова.

– Пока я вижу только одну возможность для защиты – упор на ментальное воздействие, – задумчиво сказал инор Франке. – Но чтобы ее использовать,