необязательно активировать. Тогда на ваше сознание ничего бы не повлияло и вы могли бы вернуть браслет моему сыну в любой момент.

– Почему же в таком случае ваш сын его активировал? – зло спросил отец. – Вы же видите, что артефакт делает со Штефани? Она носит его неполный день, а выглядит как после длительной болезни.

– Штефани, вам нужно просто принять неизбежное, как приняла его когда-то я, – сказала леди Лоренц, обращаясь ко мне, но ответ предназначался и моему отцу. – Теперь ничего не изменить и не исправить. К сожалению, Николас не знал о ментальном воздействии, лишь о защитном, поэтому и активировал.

– Если от чего и защищать мою дочь, то только от вашего семейства! Это же надо придумать, нацепить на Штефани такую пакость!

Я потерла руку, хотя браслет вел себя на удивление мирно, пусть даже мои чувства к потенциальной родственнице были очень далеки от нежных. И это затишье меня не радовало, скорее – пугало, словно он надеется, что я забуду, расслаблюсь и дам ему возможность немного поисправлять мое сознание. Я опять думала об артефакте как о живом и разумном, пришлось себе напомнить, что это всего лишь устройство.

– Николас и хотел защитить вас, после того как узнал, что лорд Лоренц планировал устроить погром в этом магазине, – устало ответила леди Лоренц. – Я пришла в ужас, когда сын сказал, что активировал браслет, а вы согласились на помолвку. Богиня, зачем вы это сделали, Штефани?

– Я согласилась на помолвку не с Николасом, леди Лоренц. Ваш замечательный артефакт начал воздействовать даже до того, как попал мне на руку.

В дверь коротко постучали, и вошла Анна с подносом, но котором стояли три чашки, несколько вазочек с угощением и чайник, из носика которого поднимался парок. И я поняла, что ужасно, просто невыносимо хочу пить. Во рту было сухо, словно проклятый артефакт высасывал из меня не только желание сопротивляться, но и все, до чего мог дотянуться.

– Извините, если я помешала, – немного смущенно сказала она. – Но мне показалось, сейчас это совсем не лишнее.

– Да, не лишнее, – я благодарно ей улыбнулась. – Спасибо, Анна, ты очень вовремя.

Она поставила поднос на стол, разлила чай по чашкам и сразу вышла. Все это время мы молчали, не желая продолжать столь личный разговор при посторонних. Леди Лоренц невозмутимо улыбалась, словно до прихода Анны он касался вещей исключительно приятных – новых ароматов от иноры Эберхардт или премьеры Королевского театра. И чашку она приняла с видом особы, находящейся на рауте высочайшего уровня. Вторую чашку взяла я и с удовольствием сделала первый глоток. Легкий травяной запах немного успокоил меня, но не помешал размышлять о возможных решениях этой ужасной ситуации. Третья чашка так и осталась на подносе, папе явно было не до нее.

– И все же, леди Лоренц, давайте вернемся к тому вопросу, который мы с вами обсуждали перед приходом моей дочери, – сказал он. – Каким образом можно снять ваш артефакт? Вы же не меньше нас в этом заинтересованы, как я понимаю? Вам не нужна такая невестка.

Леди Лоренц аккуратно поставила чашку, чуть звякнув донышком о блюдце.

– Инор Шварц, я вам уже ответила, что теперь – никак. И то, что я открыто высказала Штефани свое мнение о выборе сына, говорит не о том, что мне она не нужна в невестки, а о том, что внутри семьи не должно быть недосказанности. Хочу я этого или нет, хотите вы этого или нет, хочет ли она – все это не имеет никакого значения. Потому что ваша дочь согласилась принять активированный артефакт. И теперь снимет его лишь в храме. Чем раньше вы это осознаете, тем лучше будет для всех нас. И для Штефани в первую очередь.

– Леди Лоренц, а если я не хочу этого брака не меньше, чем вы, неужели мы вместе не найдем какого-нибудь решения? – попробовала я воззвать к ее разуму.

– Штефани, до этого момента вы мне казались разумной девушкой, – довольно жестко ответила она. – Снять браслет вы не сможете никаким образом, пока не пройдет неделя. А как она пройдет, вы и думать забудете, что не хотели этого брака. Я уже сказала, что ваше желание теперь не имеет никакого значения. Впрочем, – усмехнулась она довольно странной улыбкой, – выходить за Николаса вы будете просто с огромным желанием, если это вас успокоит. Другие мужчины перестанут для вас существовать. На несколько лет как минимум.

Меня это не успокоило.

– А потом? Когда эти несколько лет пройдут?

– Штефани, не устраивайте истерик, – раздраженно ответила она. – Вполне возможно, что через несколько лет жизни с Николасом вы и без браслета не захотите ни на кого другого смотреть. В конце концов, он вас действительно любит.

– Думаете, его устроит иллюзия любви?

– А он не будет знать, что это иллюзия, – отрезала леди Лоренц, к этому моменту растерявшая все свое дружелюбие. – Он не знает о ментальном влиянии артефакта, только о защитном. А мы с вами рассказывать ему об этом не будем, правда? Это не в наших с вами интересах. От того, что вы ему скажете сейчас, ничего не изменится. Браслет он снять не сможет. Через неделю вы о расторжении помолвки и думать забудете, поверьте моему опыту. А если Николас все же вспомнит о вашем желании с ним расстаться, вы сами откажете.

Она нервно улыбнулась. Наверное, вспомнила свою свадьбу. И своего мужа, о котором она отзывалась теперь столь нелестным образом.

– Вы в этом уверены? – спросил папа. – Эксперт нам сказал, что если Штефани будет сопротивляться влиянию браслета, то…

– То результат будет тот же, – отрезала леди Лоренц. – Я думаю, ваша дочь уже сама заметила, как меняется ее отношение к Николасу. А как тяжело