Пробка не поддавалась.

– Но магия… – неуверенно сказал папа. – Я слышал о таких зельях. Редко, но бывает, что магия уже не восстанавливается.

Пробка наконец вылетела, и я сразу сделала глоток. Зелье было горьким до невозможности, захотелось его сразу выплюнуть и полоскать рот, пока малейший привкус не исчезнет. Но зато в голове прояснилось, стало намного легче, исчезли навязчивые мысли о Рудольфе и Николасе. Но все же не полностью – они продолжали шевелиться на заднем плане, едва заметные, но не уходящие совсем. Браслет недовольно покрутился на руке. Мне почему-то подумалось, будь на его месте человек, он бы сейчас пытался проковырять панцирь, созданный зельем против артефакта, проковырять, чтобы как следует наказать меня за самоуправство.

– Даже если не восстановится, – возразила я, – это все равно лучше, чем потерять себя. Пусть на время, но потерять. А потом обнаружить, что ты связана с человеком, которого не любишь. Я же фактически жила без магии восемнадцать лет. Не так это и страшно, на самом деле. Не вернется – значит, такова моя плата за свободу, назначенная Богиней.

Папа недовольно покачал головой и сказал:

– Торопишься. Подождала бы хотя бы до завтра.

– Нет, – улыбнулась я, – вполне могло случиться, что завтра я бы этого не сделала. Артефакт на меня постоянно влияет, а если бы я уснула, то проснулась бы уже влюбленной в Николаса. А я не хочу. Нельзя заставлять людей чувствовать то, что хочется какому-то загадочному драконьему устройству.

– Не нравятся мне эти орочьи штучки, – недовольно сказал папа. – Хотя это зелье, скорее всего, инора Брайнер делала, но все же…

– Инора Брайнер? – переспросила я.

Я вся напряглась в ожидании ответа. Не знаю, что я ожидала услышать. Неужели Рудольф успел жениться за эти полтора года?

– Мать Рудольфа, – пояснил папа, который, похоже, и не заметил моего страха перед его ответом. Наверное, я научилась держать лицо не хуже леди Лоренц. – Она же алхимик, работает в Королевском Госпитале. И в орочьих зельях хорошо разбирается, может любое сделать.

– Любое может только шаман сделать, – возразила я.

Но возразила уже просто так. Чтобы возразить. Напряжение, терзавшее меня почти всю вторую половину дня, почти ушло, и сейчас я чувствовала только безмерную усталость, которая к утру пройдет.

– Так у нее среди орочьих родственников шаман есть, – ответил папа. – Нет, с зельем-то все в порядке, я уверен. А вот с твоим решением – нет.

– Главное – что я уверена.

– Что случилось? – голос Анны, о которой мы совсем забыли, наполнился страхом. – Штефани, вас отравили, и это противоядие? А оно поможет?

– Что ты, Анна, – я постаралась улыбнуться, – ничего такого, все хорошо. Никто меня не травил. Да и кому это нужно?

– Видели бы вы себя, когда пришли в магазин… – начала она.

– Я видела, – напомнила я ей.

– А сейчас ты выглядишь лучше, – заметил отец.

– В самом деле, – удивленно сказала Анна. – У вас бледность почти ушла. А это точно не противоядие?

– Нет, не противоядие, – я потерла виски. Я все так же чувствовала на одной руке холодную давящую тяжесть, но она уже не так пугала. – Богиня, как я устала! Какой жуткий выдался день.

– Тебе нужно поспать, – сказал папа.

Этого мне и самой хотелось. Но были обязанности, которые никто с меня не снимал. Приходилось заниматься магазином. Сегодня я решила закрыть его пораньше. Продавщицы этому только обрадовались – в торговом зале как раз никого не было, так что через несколько минут они уже выскочили с черного хода, весело переговариваясь. Анна хотела было передо мной отчитаться, но я ее тоже отправила отдыхать – вникать во что-то сил не осталось. Папа взял на себя тетю Маргарету, а я, сославшись на тяжелый день, сразу ушла к себе, пока тетя не обратила внимания на мой больной вид и не стала расспрашивать. Последнее, что я успела сделать, до того как провалилась в сон, это поставить заветный флакончик, который я все это время сжимала в руке, на прикроватную тумбочку. А то открою случайно во сне, и все выльется.

На следующий день в Академии на меня обрушился шквал вопросов. На мое заявление, что исчезновение магии – явление временное и скоро все войдет в норму, преподаватели отводили глаза и начинали в обтекаемых выражениях говорить, что Магия – не самое важное в жизни, люди прекрасно могут без нее обходиться и что мне лучше всего пока занятия не посещать, на что я справедливо заметила, что слушать лекции я могу и без Дара. А вот от практических занятий пришлось отказаться. Регина ахала и расспрашивала, как это меня угораздило, потом заявила, что я наверняка экспериментировала сама с тем списком, с каким к Вайсу подошла, а сейчас ей ничего рассказывать не хочу. Вайс… Про него я тоже забыла. Я не смогу работать в его лаборатории, пока у меня проблемы с Даром, значит, нужно к нему подойти и рассказать. Но ему я решила рассказать все как есть в надежде, что он сможет найти решение там, где спасовали другие. Последней парой у нас был алхимический практикум, на котором мне в нынешнем состоянии нечего было делать, поэтому я подошла к иноре Схимли и объяснила, почему ухожу и что надеюсь потом ей все сдать.

– Инорита Ройтер, – печально сказала она, – мне бы не хотелось вас расстраивать, вы одна из моих самых лучших учениц, но Дар может не