всех. Уже за одно старание, – насмешливо закончила вампирша, – стоит поощрить.

Мастер не отвечал, берёг силы. Он должен успеть. Он обязан успеть…

– Думаю, Морри получит твои сердце и печень, – непринуждённо продолжала болтать упырица. – Бедняге Грегору уже ничем не поможешь, Петеру… он, пожалуй, выкарабкается. Крови твоего ученика ему побольше – и выкарабкается, да. Паренька мы, конечно же, обратим – молодой, крепкий, хороший вампир получится. Заместо Грегора. И, я надеюсь, поумнее.

«Молчи, приятель, молчи».

«Да что уж тут говорить, Джейк… прости, друг, похоже, не удастся мне…»

Упырица в красном склонилась над мастером, железными пальцами вцепилась тому в запястье, вырвала из пальцев так и оставшийся нераскрытым ножичек.

– Это, лунь, я сохраню. На память об охотнике, которому наконец-то изменила удача.

И вновь мастер ничего не ответил.

– Молчишь. Гордо молчишь перед лицом неминуемой гибели, – резюмировала упырица. – Я даже не знаю, узнал ли ты меня или нет.

– Тебя… трудно… не… узнать… хотя… ты права… и мы никогда раньше не… виделись… Венка. Венкевильяна, Красная Упырица.

– Вилья! – словно хлыстом ударило. – Для тебя – госпожа Вилья!

– Госпожа… – мастер постарался растянуть губы в ухмылке, как можно более мерзкой. – Ты была нищенкой и шлюхой, Венка… присочинившая себе благородное имя…

– Надо же, заговорил! – удивилась Вилья. – Какое внимание к моему жизненному пути, охотник! Польщена, честное слово, польщена. Знаешь, я даже спорить с тобой не стану. Я отдавалась за деньги, да. Проезжим по тракту, в той отвратной дыре, что по недоразумению стала моей «родной деревней». – Гримаса отвращения на ровном и неправдоподобно чистом лице. – Я не унижусь до лжи тебе в твои последние мгновения. Что поделать, я тоже бываю сентиментальна, а беседа эта с тобой приносит мне известное удовольствие. Ты прав, я была шлюхой, содержанкой, воровкой. Но на деньги эти я покупала книги и знания. Ингредиенты для моих заклинаний. Я всего достигла сама. Рассказать тебе, как я сделалась тем, кто я сейчас?

Кажется, она увлеклась, и увлеклась всерьёз.

– Я расскажу. Не вдаваясь в подробности, потому что двух моих балбесов таки надо лечить. Так вот, охотник, я…

Мастер ощутил чужое присутствие за миг до того, как из тёмного, ведущего вниз прохода возникла бесшумная массивная тень.

Сейчас она казалась иссиня-чёрной, сливающейся с темнотой и серым камнем. Тот самый зверь, что скользнул следом за госпожой Вильей в проход, но лапы его сейчас стали куда массивнее, плечи бугрились мускулами. Глаз не видно, и пасть словно исчезла.

Зверь появился так тихо, что даже сама Вилья ничего не услышала. А быть может, услышала, но была слишком уж увлечена своим триумфом.

Существо бросилось ей на спину одним стремительным движением, словно бы вовсе не отталкиваясь от пола. Двигалось оно так же быстро, как и сами вампиры, если не быстрее. Ещё в полёте оно начало преображаться, лапы исчезали, вместо них выдвигались настоящие клинки чёрной кости, не уступавшие сабельным.

Мастер видел, как глаза Вильи успели расшириться – за миг до того, как все четыре клинка пропороли ей плоть, пробив бока и плечи. Вампирша опрокинулась, существо оказалась сверху и, казалось, обтекло, вбирая в себя упырицу, словно морская звезда добычу.

Вилья закричала, отчаянно, с надрывом, рванулась, оставляя клочья одежды и собственной кожи. Вокруг неё на миг вспыхнуло алое пламя, всклубилось, заставив существо чуть-чуть ослабить хватку.

Чуть-чуть, но Венкевильяне и этого хватило.

Она кинулась прямо вперёд, вверх по тоннелю, в круглую пещеру. Существо – следом.

Вилья выбросила вперёд ободранную чуть ли не до кости руку, от плеча до запястья превратившуюся в кровавое месиво, – на месте вампирши тотчас возникла летучая мышь, сейчас вся израненная.

Правда, была она куда меньше той, в которую обернулся Петер, и ей удалось, оставляя на камнях кровь пополам с обрывками шкуры, протиснуться в бойницу.

Захлопали крылья.

Мастер только и мог, что, разинув рот, глядеть на происходящее.

Небывалый зверь, глухо ворча, отряхнулся, совершенно, как пёс после купания. Сделал шаг, навис над темноволосым неподвижным вампиром, втянул носом воздух. Толкнул лапой – голова Грегора мотнулась из стороны в сторону. Зверь что-то угрюмо рыкнул, размахнулся лапой – отвратительный мокрый хруст, шея вампира лопнула, чёрные гладкие волосы навсегда застыли в луже крови. Невидящие глаза уставились в потолок пещеры.

Зверь шагнул к Петеру. Упырь был ещё жив, хотя почти не шевелился. Процедура повторилась – принюхивание, короткий взмах массивной лапы, и голова, сбитая с плеч, словно тыква с кола, катится под уклон.

Петер был без сознания, он умер мгновенно, не понимая даже, что происходит. Но Морриган – другое дело.

Она замерла, глядя на небывалого зверя широко раскрытым уцелевшим глазом. Кровь по-прежнему сочилась из раны внизу живота, но уже не хлестала