— Это как? — заинтересовался членистоногий.
— Знакомиться со всеми будем и ко всем присматриваться.
— А как же тот факт, что двое из них убийцы?
— Не ты ли не так давно меня уверял, что и Арий может быть этим самым убийцей? Так вот, я не просто с ним знакома, я его жена.
— Ладно, жена, давай, ложись спать, а я пойду прогуляюсь…
Знала бы я, в какую сторону решит «гулять» мой тараканистый напарник, плюнула бы на сон и пошла с ним.
Меня разбудил Фир. Вернее, письмо, которым он щекотал мой нос. Уголок конверта гораздо жестче перышка, поэтому процесс пробуждения был значительно быстрее.
— Знаешь, как я провел ночь? — тут же вопросил мой членистоногий Ватсон, едва я продрала глаза. За окном было немилосердно раннее утро: солнце еще даже не появилось из-за горизонта. Лишь сумерки стали чуть светлее, предвещая явление светила. Таракашка ничтоже сумняшеся продолжал:
— В отличие от эльфов, тараканам гораздо удобнее шпионить и красть ценные бумаги.
Последней, как я подозреваю, «особо ценной», и размахивал Фир.
— Твой эльф полночи строчил донесение своему нанимателю и лишь недавно заснул. Ну, я и стащил его. Интересно же, чем так увлек этого шпиёна эпистолярный жанр?
Я потянулась к письму, но таракашка, виртуозно махнув им, так, что оно буквально выскользнуло из моей руки, наставительным тоном осведомился:
— А как же нормы морали и основы воспитания? Нехорошо читать чужие письма…
Мне было интересно, что же там настрочил шпиён, и я возразила:
— Но так то чужие, а мы с Эрином после проведённой вместе ночи считай что свои. В таком непотребном виде его еще не всякая любовница видела…
Таракашка махнул лапой, дескать, спорить с тобой интересно, но читать еще интереснее, и, сломав сургуч, развернул послание. Писулька оказалось небольшой, но емкой:
«Дорогой Арий! Буду краток, поскольку малый вестник навряд ли сможет доставить большую депешу. Спешу сообщить тебе несколько новостей: во- первых, тебе попалась, судя по всему, верная жена, о чем свидетельствует шишка на моей голове (еще ни разу меня не привечали ведром, полным воды, по темени); везучая и ловкая (учитывая то, что при падении с верхней ступеньки лестницы в день нашего знакомства она не только не свернула себе шею, но даже серьезно не пострадала), но недалекого ума (может, оно и к лучшему). Во-вторых, судя по всему, у нее есть магический дар, и не слабый (даже не спрашивай меня, как я это выяснил, — профессиональная тайна), поэтому ваш брак продлится на сотню лет дольше, чем ты планировал… И в-третьих, обращаюсь к тебе, Арий, не как к нанимателю, а как к бывшему сослуживцу и другу: как ты мог сказать своей жене, что я специализируюсь по мальчикам? За это — сверх оговоренного гонорара еще две сотни золотых. Всегда твой, Эрин. 19 травня 9785 года по веремскому летоисчислению».
Я озвучила первый вопрос, который у меня возник по прочтении:
— Почему эльф не отправил письмо сразу же по написании?
Таракашка снисходительно хмыкнул:
— Эх ты, сразу видно, что не из этого мира, раз такие вопросы задаешь: магические вестники хороши тем, что не требуют ни воды, ни еды и доставляют послание точно адресату. Но у них есть один недостаток: они способны лететь (и замечу, весьма быстро), но питает их энергия солнечного света. Судя по всему, этот сын леса решил в ожидании рассвета вздремнуть, а уже когда солнце засияет на небе, и отправить кляузу Арию.
Идея, посетившая мою голову, была гениальной до наглости.
— А мы можем письмо быстренько подделать? Эльф ведь его уже запечатал, навряд ли будет перечитывать…
— Я об этом не подумал, хотел лишь прочитать его писульку и вернуть на место. — Фасеточные глаза таракашки заговорщицки сверкнули. — Образец почерка у нас есть. Ты напишешь, я подправлю магией. Заряд пока позволяет…
Мы с усатиком споро принялись за дело. Письмо не сильно изменилось, из него исчезли лишь упоминание о моем магическом даре и личное обращение к Арию с укором и требованием о повышении гонорара.
Таракашка подхватил запечатанный конверт и, лихо прищелкнув передними лапами, скрыл его в пространственном кармане.
— Ну все, я побежал, пока этот шпиён, как ты его называешь, не проснулся.
Фир просочился в щель под дверью, а я, откинувшись на подушки кровати, сладко потянулась, наверстывая утренние зевки. Мой взгляд ненароком упал на исписанный пергамент — это уже были листки моего дневника. С сожалением вздохнула: брала я писчие принадлежности у Нарии под предлогом
