– Кстати, с теми, кто на тебя бандитов навел, до конца разобрался?

– Нет, – покачал головой Глеб. – Когда Викентьев Заводчикова пристрелил, все концы и обрубились. Хотя Петровича тоже можно понять: тот ведь его перед Ларионовым подставил. А вообще, знали бы они, что мне и без того три недели жизни осталось, не дергались бы. И люди бы не погибли. Так что хотел-то, Прокоп? – спросил Чужинов Киреева уже настойчиво.

– Глеб, возьми меня с собой!

Признаться, такой просьбы Чужинов от Прокопа не ожидал, он даже мимо очередного груздя вилкой промазал.

Казалось бы, ну чего Кирееву не хватает? В Вылково люди живут как у Христа за пазухой. И сыты, и одеты, и в безопасности. Ее-то, пожалуй, у Викентьева в «Снегирях» поменьше будет. Петрович к переустройству стен только приступил, а у Прокопа уже давно так сделано. Здесь на вышках Глеб даже парочку «Кордов»[8] видел.

В этой части, наверное, лишь у Ларионова в Мирном лучше. Но с Мирным все ясно: бывшая база стратегического назначения, там изначально все так было задумано. Здесь же с ноля пришлось начинать. Кроме того, в Мирном дисциплина настолько суровая, что даже женщины едва ли не в ногу строем ходят. У Прокопа иначе: как-то по-домашнему, будто живет одна большая семья, редко где подобное встретишь. И вообще, рюмки на столе из хрусталя, не какие-нибудь там алюминиевые кружки.

«И всех забот-то у него, чтобы хорьки кур не передавили, – усмехнулся Глеб. – Да и не молод уже Прокоп».

– Андреич, ну чего тебе не хватает? – напрямую спросил Чужинов. – Скучно вдруг стало, решил развеяться?

– Глеб, ты сначала меня выслушай, – несильно хлопнул по столешнице Киреев. – Ты не прав, не от скуки прошусь. Хотя, бывает… зимой иной раз такая тоска проберет, что хоть волком на луну вой. Вот смотри: пришли вы сюда, такие веселые, все смешком, смешком… А на самом деле вы же чуть ли не на смерть идете. И ради кого? Ради меня, жены моей, детей наших, других людей. Посмеялся я вместе с вами, в путь проводил, на прощанье сказал: заходите в гости. Если, конечно, живыми останетесь. Помнишь Леху Варнакова? – неожиданно спросил он.

Чужинов кивнул: еще бы нет. Только к чему Прокоп сейчас о нем вспомнил?

– Жил он себе бурьян бурьяном. Ни жены, ни детей, а самому уже под сорок. Только и забот у него было, где бы на халяву нажраться. То в запой уйдет, то в доме по пьяному делу все разнесет подчистую. Его матушка от такого сыночка буквальным словом вешалась. Пока не померла раньше срока… благодаря ему далеко не в самую последнюю очередь. Генетический мусор – таких называют. Но ведь тогда, в Озерске, он, не раздумывая, из лодки на причал выпрыгнул, чтобы ребенка от тварей спасти. Я, я! – весь такой правильный – по лодке метался, но так и не смог себя заставить, потому что понимал – выжить не удастся. И Леха тоже отлично понимал. Но он-то выпрыгнул! А сейчас на кону жизнь не одного ребенка стоит, возможно, всех сразу.

«Леха и мне тогда жизнь спас, – думал Чужинов, глядя на то, как Прокоп наливает себе полную рюмку и опустошает ее одним глотком. – Ребенок-то у меня на руках был, и если бы не он…»

– Вот уйдете вы, ну а мне-то как жить дальше, об этом ты подумал? Как тому же Лехе в глаза глядеть на том свете, если он имеется? Ты не сомневайся, – отгородился ладонью Прокоп от Чужинова, обнаружив, что тот пытается что-то сказать, – я не подведу. Поверь, я и навыков не растерял, и с дыхалкой у меня все нормально. Тут кое-кто блажью мои купания в проруби считает или то, что я гирями-штангами балуюсь. «Жена, мол, у Киреева на пятнадцать лет младше, вот он и беснуется». Хотя отчасти, возможно, они и правы, – усмехнулся он. – Но не суть. Ну так что, берешь? – Было видно, что Прокоп напрягся.

– Беру. – Чужинов заметил, как тот с облегчением выдохнул. – Вылково-то есть на кого оставить?

– Есть, – не задумываясь, ответил Киреев. – На этот счет беспокоиться не о чем.

– А жена что скажет?

– Ленка у меня – баба правильная. Поймет она, что не блажь мне в голову ударила. Да и слышала она все.

Жена Киреева Елена накрывала стол и разговоров за ним не слышать не могла. Своего мужа она знала лучше других, и потому, оставляя Прокопа наедине с Чужиновым, догадывалась, что предстоит им разлука, слишком уж красноречивым был ее взгляд.

– Ларионов распорядился ни в чем тебе не отказывать. Так что бери все, на что только глаз положишь, – и Георгий Кузьмин широким жестом обвел ряды лоснящихся от смазки устройств, с немалой изощренностью созданных одними людьми для убийства других людей. Люди эти отличались друг от друга разве что языком, вероисповедованием или политическими взглядами. В ряде случаев – цветом кожи. А зачастую и вовсе ничем.

Кузьмин, заведовавший в Мирном арсеналом, офицерской выправкой при всем желании похвастать не мог. Этакий розовощекий колобок, всегда улыбчивый и жизнерадостный. Но любил оружие так и разбирался в нем настолько, что однажды будучи в Мирном Глеб проговорил с ним несколько часов подряд, и им обоим не было скучно.