– Захар Матвеевич, когда к твоей родственнице едем?

– Неуж готово всё?

– Иначе не спрашивал бы.

– Да хоть сейчас.

– Тогда распорядись запрягать, я пока оденусь.

– Сей момент.

Через четверть часа крытый санный возок уже у подъезда стоял, ямщик на облучке важно восседал. Мажордом ему адрес сказал, сам в возок уселся, рядом с Никитой.

– Эликсир не забыл?

– Обижаешь, в кармане.

Дом секунд-майора оказался невелик, в один этаж, зато недалеко от центра, в переулке за Гороховой, одной из трёх главных улиц Петербурга того времени. Мажордом в двери постучал. Открыла сама Александра Севостьяновна, радостно руками всплеснула.

– Захар Матвеевич! Рада видеть! А что в неурочный час?

– Мы не надолго. Вот, привёз к тебе человека.

– Проходите.

Оба разделись в сенях. В доме натоплено. Обстановка солидная, но видавшая лучшие времена.

– Шурочка, я на кухню пройду, попью чайку, а вы поговорите.

Как выяснил Никита, Александра постарше мужа была, пусть ненамного. А главное, что беспокоило, бесплодие. Никита – не лекарь, но решил, что от эликсира хуже не будет. Сбросит несколько годков, глядишь, всё сладится.

– Муж-то у меня дворянского рода, старинного – Аплечеевых.

Никита, хоть и слышал такую фамилию впервые, кивнул головой. Он достал склянку с эликсиром, объяснил, как принимать.

– Как закончится, скажете Захару Матвеевичу, я новый изготовлю.

Никита поинтересовался шрамами.

– Есть один, под коленом, два года назад поранилась. У нас из прислуги только истопник, он же дворник. Род мужа из обедневших служилых дворян, а государева служба жалованьем не богата.

Это точно. Деньги имели чиновники на гражданской службе, да и то только те, кто на «хлебных» местах сидел. Сколько уж он видел дворян из обедневших родов, кто сам в имении своём пахал, дабы прокормиться.

Никита откланялся. Захар Матвеевич с кухни вышел, лицо довольное.

– Баранки у них к чаю всегда знатные, мягкие, – сказал он, усаживаясь в возок. – Сладилось всё?

– А это время покажет. Ей эликсира на два месяца должно хватить.

– Лишь бы помогло.

– Пока осечек не было.

– Благодарствую, Никита Михайлович, что не отказал.

– Надеюсь, ты не забудешь.

– Как можно? Всё, что от меня зависит, сделаю.

Никита снова за книги засел. Иной раз глаза уставали, буквицы расплывались, спина болела, сидеть приходилось неподвижно в одном положении.

День шёл за днём, солнце пригревать стало, незаметно снег стаял. С тулупов на шинели и пальто перешли. Никита с мажордомом снова Аплечееву посетили. Когда женщина дверь открыла, мажордом восхитился:

– Ба! Неужели Шурочка! Расцвела, похорошела!

– Заходите, гости дорогие!

Захар Матвеевич снова на кухню, чтобы не мешать. Никиту интересовал рубец.

– Шрам не исчез ли?

– А должен?

Александра Севостьяновна отвернулась, подняла подол, долго искала шрам на левой ноге, потом на правой. Вид растерянный.

– Вроде на левой ноге был, – сказала она. – А сейчас не нахожу. Разве так бывает?

– Бывает. Эликсир такой, можно сказать – чудодейственный. Вот вам ещё склянка. Только никто знать не должен.

– Ой! А я приятельнице сказала, Анне Петровне.

– Коли проговорились, больше никто знать не должен. Эликсир нигде купить или достать по знакомству нельзя, редкостная вещь, по старинному