кораблю как ко второму дому. Тарий же испытывал легкую грусть и печаль, но не более. Вещи – мой скромный рюкзак и его большой баг – забрали с собой, хотя Шеран предлагал доставить багаж чуть позже. Со старпомом и командором прощались ненадолго – они наши соседи.

Из шлюзовой камеры мы вышли на небольшую площадку с огромными грузовыми лифтами и пятью пассажирскими – с прозрачными стенками. Вместе с нами внутрь кабинки лифта вошел второй пилот эсин Лоренк Сарная, одетый как Шеран при памятном первом знакомстве – в длинный светло-серый плащ, очки и перчатки. Мы же с аннаром плащи оставили на корабле, форму – собственность военного ведомства – тоже предстоит вернуть. Так положено. Тарию защита больше не потребуется, а вот для меня очки и перчатки теперь стали необходимостью. Особенно на загадочной мужской половине, о которой все дружно молчат. Лифт тронулся вниз, а я наконец обернулась к прозрачным стенам, чтобы полюбоваться видами планеты. С километровой высоты, на которой мы сейчас находились, должно быть, хороший обзор, и еще меня как архитектора интересовало, благодаря чему эти высоченные конструкции имеют такую прочность и устойчивость.

Серые облака оказалась под нами, и мы в небольшой кабинке буквально влетели в пушистую массу, через пару мгновений проскочили, и передо мной открылась панорама Илишту. Несколько километров черной, словно выжженной, посадочной полосы космопорта, ангары, кары, боты, а в стороне, справа, высились купола зданий. Увы, совершенно неожиданно я оказалась не готова очутиться на высоте птичьего полета в прозрачной, будто подвешенной в небе кабинке. Почувствовав дурноту и слабость в коленях, осела на пол и, зажмурившись, прижалась к ногам Тария.

– Шиу, что случилось? – раздался надо мной его взволнованный голос.

Вслед за ним донеслось удивление и от Сарнаи. Не в силах заставить себя оторваться от пола, уткнувшись лицом в колени Тария, – настолько стало страшно, я прохрипела:

– Высоты боюсь! Может, мы пешком? – и плевать на будущие насмешки.

Тарий наклонился, оторвал мои трясущиеся ладони от коленей и поднял на руки.

Эсин Лоренк с улыбкой в голосе посочувствовал:

– Пешком никак, здесь лестниц не предусмотрено.

– А если пожар? – просипела я из последних сил, чувствуя, как спиральки волос на голове шевелятся от ужаса. – А если сломается? А…

Тарий прижал меня крепче и уверенно сказал:

– Я с тобой, Есения!

Поцелуй я сначала игнорировала, охваченная собственным страхом, а потом уже привычно забыла обо всем. Лишь когда раздалось его требовательное «Посмотри мне в глаза, малышка!», заглянула в любимые блестящие глаза, погружаясь в спокойствие и умиротворение. Чуть глубже – в восторг от очередного слияния наших душ, радость, сочувствие, желание успокоить и защитить, нежность и… обожание. О-о-о, не любовь, я знаю, но также поняла, что приблизилась на ступеньку к этому прекрасному чувству. И возликовала, прониклась обожанием, насладилась и поверила в него…

Нас окликнул эсин Лоренк, от которого пришло чувство легкой зависти и уже понятной тоски. Второй пилот старше Тария на тридцать лет, и сейчас ему больше ста. Я уткнулась лицом Тарию в грудь, чтобы не смотреть по сторонам. Но выяснилось, что мы уже внизу. Перебрались на небольшой автокар на антигравитационной подушке и стремительно понеслись в зону обслуживания пассажиров.

Как ни странно, пассажирский терминал местного космопорта оказался похож на множество других, через которые мне пришлось путешествовать, пока играла в прятки со смертью. Нас сразу привезли в ту часть порта, откуда будет проще добраться до дома, наняв перевозчика. Дожидаться военного спецтранспорта Тарий не захотел, чтобы не заставлять меня ждать еще дольше. Хотя, казалось бы, куда мне теперь торопиться?!

Мы тепло попрощались с Лоренком и направились к стоянке перевозчиков. В одной руке Тарий нес баг, другой – поддерживал меня за локоть, пока я с любопытством, забывая смотреть под ноги, крутила головой по сторонам. Вокруг были десятки илишту. Мужчины в защите и без, в такой же, как у нас, серой военной форме или в яркой гражданской, но неизменно светлой одежде. Женщины – либо в черных служебных костюмах, либо в одежде темных тонов. Ах да, Фисник же рассказывал о цветовых предпочтениях мужчин и женщин илишту.

Мое внимание привлекли дети. Вполне возможно, что такие же скоро появятся у нас с Тарием. Какие симпатичные и забавные маленькие илишту! Особенно те шестеро, которые доводили своего светлого папочку до белого каления шумными играми и не совсем безобидными выходками.

К этой группке детворы и бедному замученному мужчине илишту подошла расфуфыренная дамочка и начала громко ему выговаривать. Совершенно не стесняясь в выражениях, женщина кричала, что он ни к чему не способное ничтожество, что она все несет на своих плечах и ко всему прочему ошиблась, выбрав его в аннары, и вообще, пожалела никчемного и никому не нужного… и так далее и тому подобное. Мужчина побледнел, ссутулился и начал быстро, суетливо собирать расшалившихся детей в кучу под презрительным взглядом, как выяснилось, анна. Они стояли непосредственно перед нами в очереди к терминалу перевозчика. И мы со взбешенным, но молчаливо терпевшим отвратительную сцену Тарием наблюдали, как семья наконец-то занимает роботизированный бот.

В волнении сжимая руку аннара, я ощущала различные эмоции от окружающих, тоже наблюдавших эту некрасивую сцену. Большинство мужчин испытывали такие же эмоции, как Тарий, – бешенство и презрение в отношении женщины, жалость и сочувствие – к ее аннару. Но и среди мужчин нашлись те, кто облил презрением «виновника». Женщины же, особенно свободные, злились на анна, явно раздраженные ее поведением, и теперь я понимала их опасения: подобные этой злючке вконец отвратят от них мужчин. Но были и те, которые в душе соглашались со скандалисткой: испытывали презрение и