Не дожидаясь ответа, развернулась, чтобы уйти, но Анри перехватил меня за руки грубо и больно.

– Не говори о том, о чем не имеешь ни малейшего представления, Тереза. – Пожар в его глазах полыхал недолго, хватка ослабла. – Можешь гулять по поместью сколько захочешь. Попытаешься сунуться в город одна – получишь, что обещал.

Клетку Каори.

Я вырвалась из рук мужа, взмахом ладони погасила оставшиеся свечи, позволяя тьме жадно поглотить пламя. Если не хватает ума раз и навсегда запомнить жестокий урок графа де Ларне, мне же хуже. Развернулась и бегом бросилась к дому, не оглянулась, даже когда Анри позвал меня. «Тереза» его бархатным голосом заставило сильнее сжать кулаки. Только сунься ко мне, бессердечный мерзавец, получишь пару сгустков тьмы. И плевать, что они не причинят тебе никакого вреда, хоть душу отведу.

Захлопнув дверь, я дрожащими руками вытаскивала из прически шпильки и собирала в ладони. Достала последнюю и швырнула в угол всем скопом, когда из гардеробной выглянула напуганная Мэри. Вот же… совсем забыла, что попросила ее заняться багажом и отложить платья, которые можно отдать в школы для девушек. Да я их все отдам в школы для девушек, не надо мне ничего, что куплено на его деньги. Будь проклят тот день, когда меня угораздило влюбиться в лорда Фрая, когда меня дернуло начертить винехейш, и когда я отправилась на бал к Уитморам. Ничего, вот заберу у Ивара чудо-зеркальце и займусь делом.

– Мне уйти, миледи?

– Нет, – я хищно прищурилась, – мне нужен костюм для верховой езды. Брючный.

Мэри ахнула и прикрыла рот ладонью. Этот костюм – страшный сон матушки, я заказала после смерти отца и несколько раз выезжала в мужском седле. Было это давно, но с тех пор я не похудела, не потолстела, не сплющилась и не растянулась. Так что должен сесть как следует.

– Что-то еще, миледи?

– Да. Сейчас поможешь раздеться и уйдешь к себе. Если обо мне спросит граф, скажешь, что я не желаю его видеть. Часа через три вернешься, буду спать – разбудишь.

– Почему через три? – теперь голос Мэри дрожал.

Потому что перед тем, что я задумала, стоит немного отдохнуть. Особенно после такого насыщенного дня.

– Мне понадобится помощь, чтобы выбраться из дома.

С конюхами сама разберусь, чуточку потяну из них силы на грани, до утра не проснутся. А вот прыгать со второго этажа, конечно, очень увлекательно, но сорваться, сломать себе что-нибудь и утром быть обнаруженной Анри враскоряку под кустом, облепленной скорпионами, – не очень. Так что, придется идти через дом, а Мэри пойдет вперед, чтобы мне ни на кого случайно не наткнуться.

Я повернулась спиной, чтобы камеристка могла расстегнуть платье.

Клетка Каори?

Что ж, пусть попробует меня запереть!

В кабинете царил полумрак: окна выходили на восход, но осеннее солнце лениво. На небо оно взбиралось нехотя, не столь стремительно, как летом. Несмотря на долгую прогулку, заснуть после ссоры вчера удалось с трудом. Да и пробуждение было не из приятных – мерзкий вкус собственной резкости горчил на губах вместе с настойкой Джинхэя. Ее осталось не так много, но учитель обещал прислать еще. Целебное разнотравье, отчасти смягчающее отравление мглой. Никакой магии, исключительно сила природы, но однажды она перестанет действовать. О том, что случится тогда, лучше не думать.

Причина ссоры лежала на столе: письмо Раджека, которое попало к нему несколько дней назад. Разумеется, оно было адресовано Терезе, где тот в самых милейших выражениях справлялся о ее самочувствии после приступа и спрашивал, когда они смогут увидеться. Тогда Анри забыл и про Эльгера, и про Евгению. Вообще обо всем забыл – что, демоны их всех раздери, было очень некстати. Зато отлично помнил, как она цеплялась за локоть этого типа в опере, как нагло тот на нее глазел. Хотелось отправиться в Ларне и лично рассказать назойливому хлыщу, что у нее все в порядке, но его, Раджека, самочувствие напрямую зависит от того, как скоро он уберется обратно в Ольвиж. А потом случилась та ночь, когда она отдавалась ему безраздельно, оживая на глазах, словно долгие месяцы до этого не дышала. Узор растекался по ее коже, говоря об истинных чувствах и о том, во что он так хотел верить.

Столько держался, чтобы сорваться как последний дурак.

Ревность ушла, но лучше бы это была ревность.

Потому что Раджек мог оказаться кем угодно – от прихвостня Фрая или шпионов Веллажа – демонова начальника Комитета до собачонки Евгении. Не только Евгении – возвращению Терезы в Вэлею многие не обрадовались. За этим типом мог стоять каждый, а она… Демоны, неужели история с Эриком ее ничему не научила? Как можно быть такой доверчивой?

Невозможность защитить в открытую сводила с ума.

Но еще сильнее сводили с ума ее близость, запах – свежесть, тонкий соленый бриз, его личное наваждение. Тереза пахла свободой: ветрами и морем,