уволилась и отправилась в Ольвиж искать лучшей доли. Но какое же это было счастье видеть в ее глазах радость и свет!

– Не просто ой, а ой-ой-ой, – сказал Анри. – Тереза сердится.

Я сложила руки на груди и прошла в комнату, а Софи быстренько подбежала к нему и встала рядом. Удивительно, но из нас двоих она безошибочно выбрала того, кому можно безнаказанно сесть на шею. Впрочем, Анри не возражал, ему нравилось с ней возиться. Надо отдать должное месье Риалю, поправлялся муж быстро: через несколько дней после возвращения в Лавуа уже вполне сносно держался на ногах, хотя и не мог подолгу работать. Стоило невероятных усилий не бросаться к нему всякий раз, когда он опирался о стену или неожиданно резко бледнел прямо в столовой, или не пытаться подхватить во время прогулки, когда браслет начинало тянуть, и Анри замедлял шаг.

– Кажется, я кое-кого предупреждала, что Анри нельзя будить.

– Ладно, я пойду, – пискнула Софи и бочком просочилась мимо меня к двери. – Вам тут… поговорить нужно.

Поговорить? Наверное, мы за все время нашего знакомства столько не говорили, сколько за время его недомогания. Первые дни я почти не выходила из комнаты, а когда мужу стало получше, все равно находила предлог улизнуть от всех. Скинуть надоевший корсет, кринолин, прижаться покрепче и согревать своим теплом. Даже не представляла, что его во мне столько, – стоило заглянуть в золотые глаза, как сердце сжималось от нежности.

Золотые. Их естественный цвет так и не вернулся, и я начинала подозревать, что это навсегда. Мгла – единственная тема, которая для меня была под запретом. Мгла и еще лорд Фрай. Я смутно представляла себе, как начать разговор и как объяснить, что, если бы не он, меня бы в Вэлее не было. Я приехала, чтобы защитить близких, чтобы помочь энгерийской разведке выйти на тех, кто угрожает благополучию моей семьи и страны. Глупо было полагать, что любовь можно заменить ненавистью. Глупо, но именно эта мысль придала мне сил и смелости и подтолкнула в Вэлею.

Я справилась, теперь все позади. Для меня.

А для Анри?

Готов ли он отказаться от своей цели? Отпустит ли его Комитет?

– Что вы тут устроили? – окидывая взглядом поле боя, скептически произнесла я.

– Ну… я проснулся, а любимой женщины нет рядом. Что мне оставалось делать?

– Громить комнату?

– Развлекать нашу девочку.

«Наша девочка».

Это было сказано так, что по сердцу сразу разлилось тепло.

Муж протянул мне руку, и я доверчиво ее приняла. Зря. Меня опрокинули на спину быстрым сильным движением. Кровать жалобно хрустнула, а этот нахал уже ожег мои губы поцелуем – яростным, жарким, от которого даже дыхание сбилось. От неожиданности даже не стала сопротивляться, только переплела пальцы с его, с головой погружаясь в нашу нежность на двоих.

– Сердишься? – оторвавшись от моих губ, он повторил их контур пальцами.

– Нет, – покачала головой.

– Тогда почему ты такая хмурая?

И вовсе я не хмурая, просто лорд Фрай проел мне весь мозг. Точнее, не лорд Фрай, а наше с ним прошлое… То есть мысли, как подступиться к разговору о моей шпионской деятельности.

– О том, как нам найти гувернантку для Софи. И еще самую капельку о том, куда спрятать прах следующего газетчика, когда он решит к нам сунуться.

К чести Жерома, он выпроваживал их с неизменной твердостью, не подпуская ни к кому-либо из прислуги, ни к нам. Несколько визитов из самых разных газетенок уже закончились ничем, но я сомневалась, что все так быстро прекратится. Что касается гувернанток, Марисса провела огромную работу, вот только ни одна из девушек не изъявила желания прийти повторно, чтобы побеседовать с нами. Теперь все придется начинать заново.

– Опасная вы женщина, леди Тереза Феро.

– А мне тоже дозволяется тебя выпороть за употребление «вы»?

– Хочется?

– Еще как! Временами…

– Почему бы и нет, – заявил Анри и самым бессовестным образом поцеловал меня в шею.

Мы еще немного понежились в кровати – поверх изрядно потоптанного Софи покрывала и помятой, но живой подушки, после чего Анри ушел в ванную, а я поднялась и отправилась приводить себя в порядок. Поправила волосы, расправила оборки на платье и долго вглядывалась в отражение в зеркале – в сияющие радостью глаза, в которых не было ни капельки тьмы. С каждой минутой все больше уверяясь в том, что не хочу больше никаких тайн между нами. Не хочу, чтобы мгновения близости омрачали недосказанности или секреты. Пусть Анри не спешил рассказать мне про Комитет, но кто-то должен сделать первый шаг.

И если это буду я – не страшно.