– Просто сказать об этом вы тоже не могли?

– Ты бы не согласилась остаться.

– Какая разница! Вы все время решаете за меня! Не позволяете мне думать самой, защищаться самой, самой принимать решения. Даже в этой идиотской ситуации с картами… вы могли поступить иначе.

– Ты права.

От неожиданности я подавилась воздухом и даже не нашлась, что сказать.

– Прости, Тереза. За то, что поцеловал тебя в саду Уитморов. За то, что пытался оттолкнуть в Лигенбурге. За то, что увез в Лавуа помимо твоей воли и не рассказал все сразу. Жизни без тебя не вижу, но… когда вернемся в поместье, я отдам бумаги. Знаю, гораздо легче притворяться, будто ничего не было, но оно было. И пока мы не решим, что с этим делать, все бесполезно.

Он выглядел неожиданно уставшим и постаревшим. Анри – чей блеск неизменно привлекал внимание и сражал женщин наповал. Вдруг резче обозначились складки у рта, сдвинутые брови придавали ему мрачный и хмурый вид. Куда только подевались привычные небрежность и отстраненность, с которых началось наше знакомство. Некстати вспомнилась и бутыль с противоядием от мглы, и стекающая с его пальцев дымка, и сумасшедший взгляд, полный расплавленного золота.

Всевидящий, сколько же глупостей мы наделали… Особенно я.

Но это уже не имеет значения.

– Ты сможешь меня простить? – негромко спросил он. – После всего, что было?

В глазах подозрительно защипало, пришлось глубоко вздохнуть.

– Прощаю, – тихо сказала я и уткнулась носом ему в плечо. – А вы сможете простить мне все, что я вам наговорила?

– Постараюсь. Но зная вас, леди Тереза, наговорите еще столько же.

Я от души стукнула его по руке.

– Ай. А еще ты очень любишь драться.

– А вы злопамятный.

– Кто бы говорил. И если ты еще раз назовешь меня на «вы», я тебя выпорю. Будет не очень больно, но запомнится.

– По-моему, эта фантазия не оставляет тебя с самого Лигенбурга.

– По поводу тебя у меня много самых разных фантазий.

Анри прошептал это так, что я мигом представила сразу несколько. В красках.

Настолько ярко, что немедленно захотелось воплотить хотя бы парочку.

Он по-прежнему обвивал меня руками, а я все сильнее вжималась в него. В такую погоду в парке не было ни души, но так тепло сиделось на этой деревянной скамейке, что возвращаться в замок не возникало ни малейшего желания. Мы то целовались, то молчали, слушая шум деревьев, то болтали обо всякой ерунде и дурачились как дети. К сожалению, время пролетело слишком быстро: нужно было переодеваться на предстоящий бал, поэтому Анри проводил меня до комнат и ушел к себе.

А я направилась в ванную немного погреться.

Слушать проклятия, которыми меня осыпает Евгения, – то еще удовольствие, но выбирать не приходилось. Как бы ни хотелось чувствовать себя победительницей, Анри прав: после того как я позволила ей повозить меня по полу, кузина его величества немного успокоилась. Теперь же нужно быть вдвойне внимательной и осторожной.

Надела серьги, откинулась на подушечку и закрыла глаза. Сейчас в комнате графини было тихо, поэтому пришлось воспользоваться колье.

– Тварь!

Звяк.

– Демонова тварь! Чтоб ей гореть в аду! Чтоб ей…

Интересно, откуда кузина его величества знает такие слова?

Звенькс!

Хрясь!

Шмяк!

– Дура! Какая же я дура, повелась на ее лживую морду!

К звукам бьющихся о стену предметов добавилось яростное рычание Евгении, никак не вяжущееся с ее светлым ликом. Интересно, скольких ваз и статуэток Эльгер лишился в эту ночь?

– Евгения…

И Альмир тут…

– Убирайся!