тебя к себе еще крепче.

– Вы им были всегда, – фыркнула я, тем не менее расслабляясь в его руках.

– Что тебя беспокоит?

Я вздохнула. Повернулась, оказавшись лицом к лицу.

– Притворство и миленькие улыбочки. Светские разговоры. Дурацкие роскошные платья, в которых я чувствую себя павлином на выставке.

Анри рассмеялся. Признаться, мало кто умеет смеяться соблазнительно, но у мужа получалось само собой. Низкий, грудной смех… рокочущий, словно океан, и напоминающий о стонах, срывающихся с его губ в минуты сокровенной близости.

– Так носи наряды поскромнее.

– В Лигенбурге вы говорили другое.

– В Лигенбурге я был идиотом.

Он смотрел мне прямо в глаза.

– Я искал в тебе другую женщину, Тереза. Но моей стала именно ты, и я этому безумно рад. Надевай свои темные платья, собирай волосы наверх, как тебе нравится. Только оставайся собой. Всегда.

Муж потянулся ко мне, коснулся губами моих губ.

И я подалась ему навстречу, забывая обо всем.

– До сих пор не могу прийти в себя после открытия того университета… Неужели нас в самом деле будут лечить аптекари? – тонюсенький женский голос.

Украдкой взглянула в сторону, откуда он доносился, – его обладательница, стоящая чуть поодаль в компании двух мужчин, сама тоненькая и миниатюрная. С капризно надутыми губками и глазами на пол-лица, как у кукол. Рядом с такими вот женщинами чувствуешь себя трехсотлетней туанэйской сосной.

– Милая, этот проект под покровительством его светлости, а я склонен ему доверять.

– Возможно. Просто для меня это…

– Несколько необычно?

Балы действительно интересны, но отнюдь не с той стороны, с какой их пыталась сосватать мне матушка. Там, где много людей, всегда много любопытных разговоров. Достаточно, чтобы почувствовать общее настроение, а здесь настроение всеобщей любви к его светлости просто зашкаливало. Сколько там было подобострастия, а сколько истинного восхищения, сказать сложно, но Эльгер редко сходил с уст присутствующих. Когда говорили не о нем, говорили о том, что он делает для Вэлеи и для Ольвижа. Для науки и для будущего. О том, как он силен в магии, но не отказывается от прогресса подобно некоторым упертым твердолобым фанатикам. И о том, что рядом с таким мужчиной не страшно быть женщиной и подданной Вэлеи.

Неудивительно, что его величество Альтари решил натравить на Эльгера Комитет: с каждым днем вожжи правления все больше ускользали из рук. Даже если оставить в стороне магию, владения и армия герцога сравнимы с королевскими, его репутация говорит сама за себя.

– Пожалуй. Но его светлость и без того слишком добр ко всяким… безродным.

– Просто мы к такому не привыкли, баронесса. – В разговор вступил второй мужчина. – Но если посмотреть на это с другой стороны, не обладающий магией целитель никогда не возьмет за визит столько, сколько маг.

– Но сможет ли он справиться с тяжелым недугом так же, как маг?

– Ох, милая… сильных магов сейчас по пальцам перечесть можно! Не говоря уже о том, что целителями становятся единицы…

Я отвернулась, пригубила бокал с горячим вином и пряностями.

– Только время расставит все по местам.

Голос у загорца был сильный, как раскаты грома в грозовом небе. И приятный, надо отдать ему должное. Я приподняла бокал, приветствуя его, слегка наклонила голову и улыбнулась.

– Простите?

– Вас явно заинтересовал разговор про будущее медицины.

– Ах, вы об этом.

Он склонил голову.

– Нас еще не успели представить. Рэм Лагоджи, – ладонь у него была сухая и сильная. Короткое приветствие: быстрый поцелуй, и я снова свободна. В отличие от Альмира, мужчина смотрел дружелюбно, с толикой интереса. Под его взглядом не хотелось рассыпаться песком и стечь в канавку.

– Леди Тереза Феро. Приятно познакомиться, князь.

– Взаимно, – Рэм улыбнулся в бороду, огладил ее. – Позвольте пригласить вас на вальс? Хотел это сделать еще вчера, но граф ни на минуту вас не оставлял.

Бокал отправился на стол, а я опустила глаза. Глядя из-под ресниц, протянула загорцу руку.