посмотрел на Брагу, Раздора и Крутояра, – своих тоже отошлете, весной будет видно, выйдет ли из них толковая дружина. И коли выйдет, будет о чем дальше думать.

– Отошлем! – закивали те трое. – Пусть отроки учатся. Видать, пригодится! Зимой им все равно дома дела мало.

– И коли весной будет у тебя дружина настоящая, тогда после Велеса Затвори-Пасть соберем вече уже всех смолян. Если решат, что люб им князь Велеборич, будем уже со Свирькой говорить. А мы тебя поддержим…

– Спасибо, отцы! – облегченно вздохнув, Лютояр встал и низко поклонился – куда почтительнее, чем прежде.

– А звать-то тебя как? – спросил Крутояр.

Все затихли. Было спрошено не о лесном имени, которое им и сейчас было не нужно знать, а о настоящем, княжеском, в котором отражается место человека в роду.

– Князь Ведомил нарек моему сыну имя Станибор, – ответила Ведьма-рагана. – Под ним он и сядет на смолянский стол.

Пожалуй, на протяжении жизни последних трех поколений поляна за Толимовым оврагом не видела такого многолюдства. Обычно в день Велеса Отвори-Пасть Ярый, вождь вилькаев, встречал здесь десяток-полтора отроков и парней. Сегодня их явилось без малого сотня. Могло быть вдвое больше, но брать всех предложенных «волчат» Лютояр отказался: стая не смогла бы ни прокормить их, ни обучить толком. Поэтому было решено, что гнезда сами выберут наиболее пригодных.

Как тогда весной, трое старших вилькаев надели медвежьи шкуры и пустились, приплясывая, вокруг поляны, на которой сгрудились отчасти оробевшие отроки. Прежде чем войти сюда, каждый снял пояс и передал его Ведьме-рагане – в знак разрыва связи с человеческим родом. На выходе с поляны каждый перекувырнулся через голову и снова встал на ноги, уже не человеком, а «волком».

Шкура Белого Волка теперь была на плечах Лютояра, и он теперь носил для «молодых волчат» имя Ярый.

Если кто ожидал, что их немедленно начнут учить превращаться в зверей, то напрасно. Первые дни пришлось тяжеловато. Две старые избушки вилькаев могли вместить лишь одного из десяти, и новонабранным «волчатам» пришлось поначалу спать на земле у костров, а весь день рубить бревна и класть срубы своего будущего жилья. Отапливались новые избушки пока очагом посередине.

Каждый из опытных вилькаев, включая Равдана и Лютояра, получил под начало семь-восемь «волчат». Каждая малая стая занимала свою избу, там же жил и старший. Со смертью Ярого их осталось всего пятеро, и Равдан позвал в стаю своего брата Лепеню и еще четверых молодых мужиков, которые в свое время отличались в «зимних волках», но прекратили походы в лес после женитьбы. Отказался только один, вот-вот ожидавший пятое чадо.

Таким образом «старших волков» набралось девять, и каждый получил под начало семь-восемь «волчат». Каждый поднимал своих на заре и гнал бегом до Днепра, куда и заставлял окунаться несмотря на холод. По пути бегом обратно до «логова» успевали согреться. Там уже ждала горячая каша, потом начиналось обучение.

Для начала каждый отрок вырезал себе несколько палок и стал учиться с ними обращаться: крутить в руках в разных направлениях, развивая связки кисти. Потом пришел черед «бить колоду», то есть колотить палкой по обрубку бревна, подвешенному на дерево. Занятия были скучными, многие оставались недовольны, но роптать не смели: отцы прислали их сюда не веселиться, а учиться защищать род. Для утешения Лютояр позволил отрокам посмотреть на его варяжский меч, не трогая руками, и пообещал: десять самых лучших бойцов, что весной будут выбраны в его ближнюю дружину, получат по точно такому же. За такую награду парни готовы были не есть и не спать.

После упражнений отправлялись на добычу: выслеживать зверя, ловить рыбу. Вечерами рассказывали всякие предания. И не раз Равдану довелось заново выслушать повесть о том, как княжья дочь Ведома ходила на тот свет за сестрой и три года прожила в женах у владыки Закрадья. Будучи совсем новым, это повествование пользовалось большим успехом. И каждый раз «владыка Закрадья» радовался, что тьма в избушке, освещаемой парой лучин, не позволяет отрокам видеть его лицо.

Кроме того, парни усердно кололи доски и сколачивали щиты. Умбоны для них ковали у Крутояра и Раздора, как наиболее далеко живущих от глаз княжьих людей. Заприметь хоть один чужой подобные приготовления – и с тайной, а заодно и с успехом будущей схватки, пришлось бы проститься. Туда же, к Раздору, Дебрян, самый умелый кузнец из них всех, перебрался на время, чтобы делать рукояти для варяжских клинков.

Шел снег, ложась на прелый лист, и вот он уже не таял. Сам Днепр сперва замедлил бег, потом на серой воде появилась снежная каша, потом наконец заблестела первая, еще тонкая и ненадежная корка льда.

Когда привезли первый мешок готовых умбонов и изготовили первые полтора десятка щитов, отроки начали учиться владеть ими: один держал щит, другой бил по нему палкой, потом менялись.

Когда наконец встал Днепр, лесной князь устроил пир для своей будущей дружины, где каждый мог до отвала наесться обжаренного оленьего мяса. На другой день учебу отменили и позволили спать кто сколько захочет.

Только Равдана Лютояр разбудил рано – как рассвело.

– Пойдем пройдемся, – шепнул он.

Равдан вылез из-под кожуха и волчьей шкуры, под которой спал, сунул руки в рукава, шкуру накинул сверху и вышел. На пороге глубоко вдохнул – после духоты избушки свежий воздух ранней зимы пьянил.