невооруженным взглядом. А то из-за невидимости сферы в дороге уже несколько раз случались недоразумения. Вдобавок теперь этот слой приглушал звуки, чтобы гром не пугал животных, и защищал от удара молнии – против всех законов природы гроза случалась каждый день.
Второй слой был подобен шлему на голове, защищая от дождя центр главной сферы. Старик уже давно заметил, что мохнатки не любят ливни, пытаясь забраться в какое-нибудь укрытие, если вдруг приключалась такая напасть. И даже под мелким монотонным дождем животные могли промокнуть насквозь и заболеть, чего нельзя было допускать. Неполное покрытие такой крышей искусник сделал специально, чтобы вода, стекая сверху, с краев попадала в загон. По его расчетам, должна была образоваться кольцевая лужа для утоления жажды животных.
Третий слой, еще меньше предыдущего, тоже накрывал загон сверху и был совершенно непрозрачен. Сейчас он не нужен, зато когда появится солнце, у мохнаток будет место, где можно спрятаться в теньке от палящих лучей.
Потребление маны, конечно, выросло, к тому же сам загон пришлось увеличивать в размере, но оно того стоило. Старик рассчитывал не гонять стадо взад-вперед, а держать его прямо здесь, ежедневно наведываясь для сбора маны, проверки и в случае необходимости переноса загона на новое место.
Оболиус же старательно вглядывался в новое плетение – старик планировал в будущем переложить присмотр за животными на его тощие плечи, так что уметь самостоятельно ставить искусный загон в этом вопросе – важнейшее дело. Хотя можно поступить проще – сделать соответствующий амулет, но и учебу никто не отменял.
А когда с делами было покончено, Толлеус поехал в обратную сторону – нужно было успеть подготовиться к завтрашнему переселению стада.
Вечером, когда на улице сгустились сумерки и лишь слабый свет из маленьких окошек освещал округу, в дверь деликатно постучали.
Финна, которая уютно устроилась на своем любимом месте, обхватив обеими руками медную ендову с исходящим паром отваром, с кряхтением пошла открывать.
Низко согнувшись, в невысокую дверь просунулся тощий мужик лет сорока.
– Здравия в дом! – произнес он положенную фразу, топчась у входа и дожидаясь приглашения, чтобы пройти дальше.
– Чего тебе, Хват, на ночь глядя? – удивилась старуха.
– Дельце у меня к господину Толлеусу, ответил мужик, не глядя на хозяйку, выискивая взглядом кордосца.
Искусник заочно знал его – местный староста.
– Что за дело? – спросил он, легким кивком отвечая на персональное приветствие.
– Утром у вас с нашими пастухами маленькое недоразумение вышло! Так вот я как раз по этому поводу. Просить за них пришел, значит. Тут ведь дело-то такое: не со зла они! Ей-ей, господин Толлеус, не со зла! Просто дождь этот окоянный. Общинный луг подтопило, никак пасти нельзя. А скотину-то кормить надо. Да и то сказать – кормить. Далеко гонять надо, да кружной дорогой. Чуть польет сильнее – корова бежит к лесу, будто там укрыться может. А загромыхает, да засверкает, так и вовсе несется, дороги не разбирая. А волков-то стало! Прямо из лесу выглядывают, караулят, значит. Пастухи с ног сбились, а всюду не поспеть. Мокрые да голодные кругами бегают, и собакам никакого отдыху, да только все равно того дня телочку не сберегли. А до того бычка задрали. В стаде-то одних только дойных телок за сотню, а еще теляток сколько, да производители – а их отдельно надо! И после обеда не подоить, потому как гонять тяжело. Один раз сейчас гоняем. Вот и ходят коровы не доенные, орут, бестолковые. А ведь трава мокрая, бродит в желудке! Мало выпасти, надо еще каждой бок намять, али за язык потаскать, чтобы газы вышли! Потому как если не уследишь, сдохнет!
Вот как оно все. А тут вы едете. Ну, мужики не разобрались, да осерчали. Уж не гневитесь на них, не со зла они!
Толлеус слушал весь длинный монолог молча, прихлебывая из своей чаши. Староста, несмотря на просительный тон раскаивающегося человека, таковым не выглядел. Большие пальцы рук за поясом, глаза деловито обшаривают все закоулки помещения. Лицо какое-то хищное, обрамленное маленькой бородкой, чуть загибающейся клином вперед. Неприятный мужик.
Искусник поставил чащу, взял в руки трость, которая стояла между коленей, слегка постучал ей по полу:
– Ты, правда, думаешь, что мне есть дело до каких-то пастухов со всем их невежеством? Если снова попадутся, тогда дело будет, а до тех пор знать о них не желаю. Но раз уж пришел, ответь-ка на такой вопрос: что они делали с целым стадом на чужой земле, когда владелица ни сном, ни духом?
– Верно, господин! – пискнула Финна.
Староста, явно не ожидавший такого поворота событий, неприязненно покосился на старуху:
– Так ведь я же и говорю: общинные луга залило. А эти пустуют. У Финны скотины нет, косить не надо. Доброе дело делаем. Следим, чтобы не
