только дай немного развеяться. Это будет катастрофой.

– Бобби, не задействуй полицейских. Есть другой вариант.

*

Его ждал «Порше-911», одна из новых моделей, на которую он, государственный служащий, и смотреть себе не позволял. Заднемоторная компоновка, двигатель с турбонаддувом, набирает скорость от нуля до шестидесяти миль в час за две целых и девять десятых секунды, малиново-красый кузов, всей своей формой вопиющий о сексе.

Похоже, Эпштейн серьезно отнесся к его просьбе о скорости.

Ему пришлось поубеждать Бобби, но в конечном счете тот согласился сообщить Куперу адрес домика, где прятался Итан с семьей, и дать ему тридцатиминутный гандикап по отношению к полиции. Но гандикап был и у Сорена.

Купер сел в машину, завел ее и уже собрался сорваться с места, когда понял, что его правая рука не способна переключать передачи. Он выжал сцепление, повернул рулевое колесо кистью правой руки, потом наклонился, чтобы включить передачу левой. Усталость и досада нахлынули на него.

«Что ты делаешь?»

Сидя в коридоре клиники Эпштейна, он слышал правду в словах Натали, хорошую и плохую. Правда состояла в том, что, как бы сильно он ни любил детей, как бы ни велика была его потребность спать на стуле рядом с больничной кроватью Тодда, он был до корней волос солдат и не мог проникнуться мыслью, что в таком его поведении есть смысл. Было так романтично верить, что он готов умереть десять раз, лишь бы жил Тодд, но правда состояла в том, что его сидение там было совершенно бесполезным. В мире вот-вот могла начаться война, на Обетованную посыплются бомбы, и у него есть шанс предотвратить это. Так что, да, лучше отправляться в путь.

Но план состоял в том, чтобы найти Итана Парка. Воспользоваться своими мозгами и даром, чтобы найти ученого и убедить его поделиться тем, что он знает. Купер не планировал ввязывать его в драку. Не планировал противостояния с лучшим другом и лучшим киллером Джона Смита.

С каждым ударом сердца боль пронзала Купера, пульсация, которая начиналась в груди, отдавалась в руке и скрежетала в голове. Его зрительное восприятие было немного дерганым – не затуманенным, а отстающим на полкадра. Он пропустил вторую передачу, перескочив сразу на третью, и в этот момент вспомнил схватку в ресторане. Наводила ужас экономичность движений Сорена, то, как он уходил от любых ударов, словно их и не было.

Впервые за долгое время Купер испытал настоящий страх. Дело было не в нервах, напряжении или тревоге. Не в панике перед неожиданным моментом или беспокойстве за безопасность любимых людей.

Мысль о новой встрече с Сореном пугала его.

Но какой у него был выбор? Если Сорен первым доберется до Итана, то на всех надеждах предотвратить войну можно поставить крест. Армия будет атаковать Обетованную. Эта хрупкая мечта будет уничтожена вместе с десятками тысяч ее молодых мечтателей. А после этого с Америкой будет покончено. По крайней мере, с той Америкой, которую он любил.

«Не говоря уже о том, что Натали и твои дети находятся в перекрестье прицела».

Все опять висело на волоске, как и несколько месяцев назад в Вашингтоне, когда Питерс похитил его семью. Опять вся жизнь Купера была поставлена на игровой стол, а колесо рулетки крутилось со скрежетом. Только в этот раз он едва мог…

«Хватит.

Ты должен победить, иначе потеряешь все.

Посмотрим, что у тебя есть, солдат».

Сколько Холли Родж себя помнила, она всегда хотела летать.

Началось все с отца, который служил на флоте пилотом, сажал самолеты на движущиеся авианосцы. Если другим девочкам перед сном читали сказки о принцессах и единорогах, то рядом с ней в темноте ложился отец и рассказывал, что такое бреющий полет и штопор, темная вода внизу, крохотная цель впереди. И еще – насколько точен должен быть угол посадки, чтобы зацепить аэрофинишер, а если не получилось, то вполне можешь промчаться по палубе и свалиться в океан.

– Это было страшно? – неизменно спрашивала она.

И он неизменно отвечал:

– Конечно. Но по-хорошему.

А когда он целовал ее в лоб и уходил, пожелав приятных сновидений, она лежала, не смыкая глаз, уставившись в потолок, и спрашивала себя: что значит «страшно по-хорошему»?

Теперь она, облаченная в летную форму, сидела в комнате для дежурных пилотов на базе ВВС в Элсуорте чуть восточнее границы с Вайомингом и думала о том, что сказал бы об этом отец. Он умер, когда она еще училась в академии, – аневризма аорты забрала его, когда он сидел в своем мягком кресле, – быстро, как сорвавшаяся ракета. Он так и не увидел ее в форме с крылышками, так и не узнал, что она была лучшей в классе, что она стала первой женщиной, пилотировавшей «Виверну» Ф-27. Ах какая это была великолепная машина стоимостью сто восемьдесят пять миллионов долларов, ее