– Тебе нужно всего лишь съесть три картофелины.

– Или в данном случае создать целевую терапию с использованием некодирующих РНК для регулировки экспрессии генов.

– И эта терапия действует? – не поверила Эйми. – Вы можете делать людей сверходаренными?

– Наши исследования по подтверждению работоспособности концепции были довольно успешными. Мы пытались разработать переход в первую фазу испытаний на человеческих существах, когда Эйб исчез.

Эйми встала и отошла от него. Это было настолько неожиданно, что Итан поначалу решил: она услышала что-то, а потому быстро поднялся и спросил:

– Что случилось?

Она уставилась в окно, сцепляя и расцепляя пальцы.

– Милая?

Эйми развернулась к нему и сказала, глядя в упор:

– Ты глупый, глупый мальчишка.

Ее слова были ударом ниже пояса. До этого он испытывал облегчение от разговора с ней, от рассказа о собственном торжестве. Оттого, что сидел в этих украденных минутах покоя и красовался перед женой.

– Я не…

– Что, по-твоему, должно было случиться? – прошипела она, и это было хуже, чем крик. – Ты хоть подумал об этом?

– О чем это ты?

– Неужели ты настолько слеп?

Эйми шагнула к нему, и свет пламени, который минуту назад делал ее такой привлекательной, теперь лишь подчеркивал ее ярость.

– Слушай, – сказал Итан, – я знаю, это выходит за пределы обыденности, но ты должна понять: мы отдавали себе отчет в том, что это самое большое открытие со времени… ну, не знаю… расщепления атома.

– Именно. Вот именно. И в каких целях было использовано то самое открытие?

Он изменился в лице от ее слов.

– Итан, у тебя семья. Дочь. А ты со своим дружком затеваешь этот маленький научный проектик…

– Слушай…

– …который изменит весь мир. Изменит все. И тебе не приходило в голову, что люди захотят забрать это у вас?

– Я… – Он выдохнул. – Я ученый. Я просто хотел знать.

– Поздравляю. Ты войдешь в историю.

Презрение в ее голосе потрясло его. Они оба были добропорядочными либеральными интеллектуалами, умели говорить и слушать. Да, иногда, конечно, ссорились, но без скандалов. Они были женаты не первый год, но он ни разу не слышал, чтобы она говорила вот так.

«Да нет же. Просто эта ненависть никогда не была направлена на тебя. Ты же помнишь, как вчера вечером она призывала проклятия на голову Джереми».

– Эйми…

– Помолчи, Итан. По-мол-чи!

И он молчал остаток дня – в надежде, что утром все будет по-другому. И хотя они спали вместе, она приютилась в дальнем от него углу большой кровати, даже во сне источая ярость. Утром он приготовил на завтрак яйца и кофе.

Она не произнесла ни слова. Он вообще не услышал от нее ни звука до этого момента, когда она сказала, что Вайолет холодно.

Они пошли в дом. Неожиданно раздался грохот еще одного выстрела, уже ближе. Итан хотел поговорить с женой, упросить ее пообщаться с ним, но заставил себя проглотить слова.

У задней двери она повернулась и протянула руки к Вайолет. Итан молча передал ей дочку. Эйми приняла ребенка и на пороге сказала:

– Итан, я тебя люблю. Ты это знаешь. Но я не уверена, что когда-нибудь смогу тебя простить.

– Эйми…

– Если бы речь шла только о нас, это было бы другое дело. Но кто-то похитил Эйба, возможно – убил его. Те же люди преследуют тебя. Может, это федеральные агенты, может – нет, но это не имеет значения, потому что ДАР тоже ищет тебя. Ты вчера ограбил бензозаправку…

– У меня не оставалось выбора!

– И все это – все-все – обрушится на нас. – Эйми подняла повыше Вайолет. – На нее. Подумай об этом.

Она вошла внутрь, громко хлопнув дверью.

Он был мертвецом, которого преследовали слова другого мертвеца.