Опер на тетиву.

И вот шериф, как куль с мукой,

Свалился на траву.

''Поездил вволю ты, шериф,

Попридержи-ка прыть.

Довольно грабить бедняков,

Калечить и казнить!''

Желудь угодил генералу как раз между лопаток. Он так и не догадался, откуда последовал ''выстрел''. С 'шерифом' мы разобрались, но надо было еще свести счеты с 'Гаем Гисборном'.

Мы затаились в кустах. В аллее появился де Вард – чем не Гай Гисборн, такой же негодяй!

Воззвал к Марии Робин Гуд

И вновь исполнен сил,

И, сзади нанеся удар,

Он Гая уложил.

Схватил он голову врага.

Воткнул на длинный лук:

''Ты был изменником всю жизнь,

И кончил быть им вдруг''.

Второй мой выстрел был более удачный – расстояние меньше, а желудь больше.

– Тоже в спину? – спросил Вандом.

– Хуже, – сказал Ролан, – Для де Варда хуже. Мой желудь угодил ему в…, извините, Вандом,…задницу! Де Вард так и подпрыгнул! А Поль: 'Дай, дай стрельнуть хоть разок по этому козлу!' Мог ли я отказать молодому маркизу де Шатильону в такой пустячной просьбе? Поль де Шатильон стрельнул – и попал! Де Вард тупо озирался. За этим занятием де Варда и застали вы, господин виконт и господин Д'Артаньян. Хотя вы вроде посочувствовали де Варду, мне и Полю ваше сочувствие показалось неискренним. Но мы-то уже знали, что де Вард уезжает с Бекингемом, когда еще такой случай представится! Остальное вам известно, господин виконт. Д'Артаньян решил узнать, кто ''покушался'' на де Варда. Вы выразили согласие. Велев Полю затаиться в кустах, я решил отвлечь ваше внимание и пополз на пузе к ограде, с тем, чтобы пролезть между прутьями, а тем временем и Поль скроется. Но я переоценил свои силы, и вскоре вы меня обнаружили в зарослях лопухов и крапивы. И представили гасконцу. Вот, Анри, почему меня так ценит Д'Артаньян!

– Лучше всех прошлое лето в Фонтенбло провел Ролан де Линьет, – заметил Рауль, – А кстати, где ваша почта, шевалье де Вандом?

Рауль задал этот вопрос с самыми добрыми намерениями. Он собирался поступить со второй бутылкой так же как с первой – зашвырнуть подальше в море, куда слабосильный паж не докинет. Хотя он и считал все это ребячеством, затея пажа и барабанщика его немного развлекла. Даже читать письмо Вандома он не собирался. Умный и любопытный Ролан мог случайно в частном письме выдать лишнюю информацию. Что же до плаксы и неженки Вандома, этот малый наверняка писал какую-нибудь слащавую тошнотворную чушь, которая не стоила внимания.

Анри де Вандом, сжав горлышко бутылки, обдумывал свои дальнейшие действия. Если сейчас поставить бутылку на бочку, взять пистолет и повторить действие Ролана… ''Мне не попасть с такого расстояния. Я так давно не стреляла из пистолета… Деградация полная, как говорит Оливье. Но я могу подойти поближе. И, если Ролан отказался от помощи Рауля, я-то не откажусь! Пусть сам направит мою руку! А он и не предложит помощь, после отказа барабанщика. А сама я просить не буду. И вообще… Стрелять по бутылкам – уже не оригинально. Ролану принадлежит первенство. И то, Ролан взял идею у Атоса. А свое что-то не придумывается. Не хочется повторяться. А, может, все-таки попробовать стрельнуть по бутылке? С близкого расстояния и с помощью Пирата?''

– Маленький Вандом во 'мгле колебаний', – дурашливо сказал Рауль.

Ролан расхохотался. Анри, уже двинувшийся к бочке, замер на месте.

– Ну, вы сказанули, сударь! ''Мгла колебаний'' – это надо же такое придумать! Бьюсь об заклад, только ваша голова могла родить такое хитрозагадочное выражение!

– А вот и нет, не моя! Цитата, маленький Вандом, всего лишь цитата! – засмеялся Пиратский Вожак.

– Автор – Вийон! Я угадал? – спросил Ролан, называя любимого поэта Пиратов.

– Холодно, малек, холодно. Автор – некая образованная, обходительная и милая девица… / Он хотел добавить ''и добродетельная'', но прикусил язычок. Сейчас Рауль не мог дословно припомнить длинную книжную фразу, с которой обратилась к нему Луиза на их последнем свидании, но ''мгла колебаний'' прочно засела в его сознании. И он удивлялся самому себе, то, что вспоминалось с болью и отчаянием, теперь казалось смешным /.

Злополучная мгла колебаний развеяла сомнения Анри де Вандома. Подобных навороченных выражений в письме Анжелики де Бофор не было. Она выражала свои чувства простыми словами, хотя, наверно, преувеличила ''черную меланхолию''. Прочтет письмо, только посмеется… Или… поможет отыскать Шевалье? Но как же она могла забыть о своем зароке? О том, что письмо подписано ее настоящим именем!

Рауль протянул руку. Анри вообразил, что Рауль требует от него письмо, прыгнул на канаты, с которых де Невиль собирался забираться на ванты, размахнулся – и швырнул в море свое послание.

– Вот, – торжествующе сказал Вандом, – Ныряйте сами, если хотите!

– Я не такой дурак.

– А вдруг я выдал важную военную тайну?

– Вы? – усмехнулся Бражелон, – В письме смазливой гризетке – важная военная тайна?! Полноте, маленький Вандом, не смешите меня!

– Гризетке?! – завопил Вандом, – Вы за кого меня принимаете!!!

– Ну, фрейлине, один черт. Вообще это не мое дело.

– Вообще это не ваше дело! Ф-ф-фрейлине?! Сентиментальные письма ф-ф-ф-р-р-р-ейлинам – это скорей по вашей части, сударь!

– Может, я и перегрелся на солнце, но не настолько, чтобы писать сентиментальные письма фрейлинам.

– Анри! – упрекнул друга Ролан, – Помолчал бы ты, а?

Спору нет, второе письмо было более важным для наших героев. И, стоило Раулю проявить настойчивость и завладеть письмом мнимого пажа, инкогнито герцогини де Бофор было бы раскрыто. Но он не проявил никакого любопытства к корреспонденции Анри де Вандома, считая пажа личностью слишком незначительной, чтобы знать что-то важное. И вторая бутылка, покачивалась на волнах, уносимая все дальше от корабля с большими белыми парусами, то есть, иначе говоря, письмо удалялось от своего адресата. А Рауль, убедившись, что все в порядке, отправился по своим делам, насвистывая фрондерскую песенку, хотя последняя фраза вредного пажа его порядком взбесила.