абордажный бой вышел из моды!

– Это по новейшей информации господина де Бражелона. Но дикие пираты Средиземноморья не располагают такими сведениями, как адъютант Адмирала Франции. Они дикари и воюют, как придется. И кто будет диктовать моду, тот еще вопрос! А если они полезут на абордаж? Что тогда?

– Тогда будем драться!

– И кто нас защитит? Пьяные Пираты?

– Моряки, конечно! Солдаты! И с Пиратов хмель слетит, если услышат ''к бою'', не переживайте!

– Вы уверены?

– Конечно! Вы успокоились, Вандом? Люк и де Сабле шутили, над де Невилем посмеивались.

– Ах, – проговорил Анри, – Знаете, что я подумал? Может, это и грех, но я хотел бы, чтобы нас унесло течением куда-нибудь в тропики… подальше от жестоких пиратов Средиземноморья. И мы высадились бы – представьте себе! – на необитаемом острове!

– И жили бы как дикари?

– Пусть дикари, зато на свободе! И был бы мир! Построили бы себе хижины…

– А что бы мы ели, господин де Вандом?

– Ну,… послали бы мужчин на охоту.

– Мужчин? А вы кто, не мужчина?

– Я… тоже… Еще ели бы фрукты… Это было бы так здорово!

– Не знаю… – протянул Ролан.

– Вы, Ролан, не хотите попасть в тропики?

– Там пальмы, орхидеи и лианы

И сказочный дворец на берегу.

Как жаль, что я не верю в ваши планы,

При всем желаньи – верить не могу, – пропел Ролан.

– О! – сказал Анри, – Продолжайте, что ж вы замолчали?

– После как-нибудь спою. Анри, я хотел бы попасть в тропики. Но после победы. Сейчас преступление даже думать об этом.

– Что ж, продолжайте свой рассказ, – сказал Анри, – Это мечта, и всего лишь.

– Я говорил о наблюдательности.

– Да.

– И моя наблюдательность привела к следующим выводам.

– Да скажите просто ''я заметил'`, – усмехнулся Вандом, – Вам, сколько лет, если честно?

– Четырнадцать, – прошептал Ролан.

– Вот. А говорите, как какой-то старый кюре.

– Принимаю ваше замечание. Итак, я заметил, что того единства, которое было между экипажем и пассажирами ''Короны'', когда мы отмечали победу над морской стихией в кают-компании, сейчас нет. Все население нашего замка под парусами разбилось на три группы.

– А именно?

– Поясняю. Бофор и его генералы. Старые дядьки лет под сорок! Это первая партия. Они то собираются в салоне, то поднимаются на ют, где нежатся с шампанским под звуки оркестра и время от времени вызывают кого-нибудь из пиратского молодняка с лютней или гитарой. Разве нет?

– Да, вы правы. Но генералы Бофора и сам Бофор вовсе не старики! Вы их просто не знаете!

– Извините, если я не прав, но мне четырнадцать лет. А им за сорок!

– Но еще нет пятидесяти. Бофору еще не скоро будет пятьдесят! Через четыре года!

– Боже мой! Если я доживу до тридцати, буду считать, что мне очень повезло! Шале, Сен-Мар и Бутвиль не дожили до тридцатилетия. Я не заговорщик и не дуэлянт, но все же… Если я перешагну возраст Христа, то буду считать себя избранником богов!

– Это потому, что вам четырнадцать, Ролан. Ну, а вторая партия?

– Это морские волки. Капитан и офицеры ''Короны''. Да еще боцман, штурман, мой сосед по каюте – док Себастьен и так далее. Эти замечательные господа всегда трезвы, всегда при параде – еще бы, такие персоны на борту! – и всегда при деле.

– С морскими волками тоже ясно. А третья партия?

– А это мы, Пираты Короля-Солнца. Наша милая компания, обосновавшаяся на шканцах, в жару уползающая под тент. А Бофору скучно со своими генералами. Знаете, Бофор и в Фонтенбло дико скучал! Я-то знаю! И, если герцог, ошалев от скуки,- так он сам выражается, время от времени требует к себе кого- нибудь из наших замечательных ребят – они кидают жребий и отправляют жертву на заклание к идолу Бофору.

– Бофор – идол, которому приносят жертвы? Наглецы!

– А сами, – невозмутимо продолжал Ролан, – продолжают свои мессы Бахусу. Хотя… я их понимаю. Подальше от начальства. Ребята расслабляются перед боем.

– Они так энергично расслабляются, что сопьются вконец.

– Говорят, на ярмарке в Тулоне и не так пили. И вообще… на что бдительные офицеры флагмана и наш Вожак, наш – хи-хи! – 'добрый пастырь'!

– С чего вы взяли, что де Бражелон – хи-хи! – 'добрый пастырь'?!

– Это не я. Так его назвал помощник капитана, господин де Сабле. Вы не даете рассказать, и ваши вопросы опережают мои мысли.

– Добрый пастырь! – фыркнул паж, – Волк в овечьей шкуре!

– Ну,… зачем вы так зло говорите о милейшем господине де Бражелоне! – возмутился Ролан.

– Он тебя купил, отставной козы барабанщик! Этот спесивый нахал купил тебя за пачку бумаги и за эти дурацкие паруса!

– Да что с вами, Анри? Почему вы так обозлены? Вы говорите о нашем Вожаке с такой ненавистью, словно речь идет о всамделишном пирате!

– Он недалеко ушел от всамделишного пирата!

– Ясно, – сказал барабанщик, – Вы опять поссорились? Нельзя быть таким обидчивым, Анри!

– А вы не обижались? Вспомните: ''юнец, охваченный военным психозом''!

– Я подумал, и пришел к выводу, что Вожак был прав.

– Вот как? У меня нет слов, господин барабанщик, охваченный военным психозом! – прошипел Анри.

– Вы только не перебивайте меня, Анри, и вы измените ваше мнение…

– Не изменю, – упрямо сказал Анри, – Волк в овечьей шкуре.