свою проповедь.

''Перед выходом в море и поднятием паруса команда давала клятву, что будет следовать таким принципам:

– Каждый должен подчиняться приказам.

– Добыча должна распределяться следующим образом: одна доля идет каждому моряку, полторы – капитану, одна с четвертью – мачтовому плотнику, лоцману и оружейнику'. А поскольку мы господа сухопутные, я предлагаю делить добычу – если она все-таки будет, в чем я очень и очень сомневаюсь – поровну.

– А как же иначе? – спросил Ролан.

– Принято? – спросил Рауль, – Возражений нет?

– Принято! – ответили Пираты.

– Дальше идут довольно забавные вещи, и все-таки стоит послушать. Хотя бы для общего развития. Итак:

'Каждый, кто имеет секреты от других или попытается дезертировать, будет высажен на необитаемый остров. Он может взять с собой только небольшое количество пороха, бутылку воды и ружье''.

– Тогда надо всех высадить на необитаемый остров! – возмутился Анри, – Я уверен, что у всех есть свои секреты, свои тайны.

– Речь идет не о вашей личной жизни, а о том, что представляет интерес для всей команды. А! Вот это забавно! Я не комментировал пунктик пиратского кодекса насчет приказов, и тут воздержусь от комментариев. No comment, как, бывало, говаривал в прелестном парке Хэмптон-Корта милейший герцог Бекингем.

'Наказание за драку на борту – 40 ударов плетью, – добавил зловещим голосом, – По голой спине''.

– Живодерство, – проворчал Шарль-Анри.

– Пираты, и то людей не вешали, а наш милый герцог грозиться реем!

– Хрен редьки не слаще!

Конечно, благородные Пираты Короля-Солнца решили, что такая отвратительная кара не может быть применена ни к кому из них. Все были против.

– Драк на борту не должно быть ни в коем случае, и все тут! – заявил Рауль.

– Все, да не все, – протянул Серж.

– В себе я уверен. А ты?

– Я тоже. И в тебе, и в себе, и в Гугеноте. Учитывая наш, какой-никакой жизненный опыт. Но во всей ораве – отнюдь. Несколько минут назад ты разнял этих мальчишек. Они чуть не бросились друг на друга.

– Да мне не впервой. Жизненный опыт.

– Я помню, как вы в Гавре, когда Бекингем, – заикнулся Ролан.

– Не только в Гавре и не только ''когда Бекингем''. Но не будем отвлекаться. Если драка на борту все же произойдет, предлагаю бойкот нарушителям.

– Бойкот? Это как?

– Прекращаем общение.

– Это значит, не разговаривать, не отвечать на вопросы, словно человек не существует?

– А как еще учить идиотов? Что там у нас дальше?

''Каждый, кто ленится и не чистит оружие, теряет свою долю добычи''.

''Каждый имеет право на свою долю от получения свежих продуктов и питья''.

– Да на камбузе, где я прятался от герцога, этих продуктов – век не съесть! – сказал Ролан.

– Это сейчас. А в пустыне или в горах? О, слушайте! Жуткая вещь!

''Каждому, кто будет воровать от своих товарищей по команде, отрежут нос и уши, и тот будет высажен на берег''.

Пираты расхохотались.

– Можно вопрос насчет отрезанных ушей, милый Рауль? – спросил Оливье.

– Пожалуйста.

– Меня посетила сейчас одна думка, лучше сказать, воспоминание. Когда г-н Д'Артаньян рассказывал нам о своей бурной юности, насколько я помню, ваш уважаемый отец, граф де Ла Фер, в те годы грозился кое-кому отрезать уши. `'Я тебе уши отрежу!' – это была одна из любимейших угроз господина Атоса.

– ''На ходу'' – 'Я тебе уши на ходу отрежу', – сказал Рауль, улыбаясь, – И не кое-кому, а гасконцу. Это из ''Мемуаров''. Отец мне читал. И еще амьенскому трактирщику. Это когда мушкетеров обвинили в том, что они фальшивомонетчики.

– Вот бы хоть одним глазком взглянуть на ''Мемуары графа де Ла Фера''! – мечтательно сказал Ролан.

– Да уж! Сам граф де Ла Фер пишет мемуары, и ты туда же! Я уверен, Атос написал шедевр! – воскликнул Жюль.

– Мне трудно быть объективным, я, наверно, слишком пристрастен, – сказал Рауль, – Но мне мемуары отца очень нравятся. Вам, наверно, тоже понравились бы. Что до Ролана, думаю, каждый имеет право писать мемуары, если ему есть что сказать людям. Было бы желание.

– А может, Атос знал ''Пиратский Кодекс''? И играл в пиратов, когда был мальчишкой?

– Да, играл. Со своим кузеном Мишелем. Мишель, кстати, посвятил свою жизнь морю. Вы что-то еще хотели спросить?

– Мы хотим прочитать мемуары вашего отца! – взмолились желторотые, – Как бы это устроить, сударь?

– Мемуары еще не закончены. И рукопись в одном экземпляре.

– К нашему возвращению граф закончит мемуары?

– И напечатает, не так ли?

– Не так все просто, как вам кажется.

– А вы выпросите для нас, виконт! Вам Атос не откажет. Попробуете?

– Попробую… – пробормотал Рауль.

– Как-то вы уклончиво это говорите, – вздохнул Ролан, – Я больше года в бытность мою королевским пажем вертелся вокруг мушкетеров господина Д'Артаньяна и все расспрашивал, вынюхивал, выведывал, все, что они знали о приключениях знаменитой четверки, по крупицам собирал, а, оказывается, уже есть мемуары Атоса! Скажите, умоляю: там есть про осаду Ла Рошели?

– Да.

– А про Фронду? – спросил де Невиль.

– Да. И про Фронду.

– А про побег Бофора? – спросил Вандом.

– И про Бофора. И про похищение кардинала Мазарини. И про реставрацию Карла Второго. Насколько я помню, на ''Реставрации Карла Второго'' отец и застрял.

– И вся эта история с Монком в ящике и миллионом золотых в Ньюкастле? Вау! Нет, вы от нас не отделаетесь!

– Видите, – сказал Жюль де Линьет, – Ролан уже начал вас доставать. Впрочем, коль речь зашла о мемуарах Атоса, да продлит Бог его дни, и я буду доставать вас! Уж не взыщите!

– Пообещайте, что мы прочтем мемуары!

– Мы все тебя достанем!

/ Уже 'достали', подумал Рауль./

– Но я же не могу решать за отца!

– Решать вы не можете, но вы можете убедить Атоса, что мы – свои, что нам можно доверить его драгоценную рукопись, и что вся наша орава горит желанием познакомиться с жутко интересными приключениями четырех друзей, написанными к тому же одним из главных участников событий.

– Я… постараюсь, – сказал Рауль мягко, – Мне раньше это и в голову не приходило. Даже де Гишу я рассказывал своими словами. Но в моем перессказе, конечно, не то! Это надо читать! Остроумные диалоги, живое действие…