Вздрогнул, повернул голову, встретившись глазами с другом. Побледнел, улыбнулся и качнул наполненным рогом. Ратияр растянул губы в ответной улыбке и кивнул.

– Налей еще, милая, – прогудел рядом Браги, – завтра мы будем далеко.

Ратияр снова посмотрел в сумерки, где под простой рубахой белело волшебное тело единственной, и опрокинул в себя зелье, потом налил еще и еще. Так он пил не пьянея, пока не съежились в подкравшейся темени костры и не смолкли голоса самых стойких. На борту пиршественного драккара в сознании остались лишь двое.

– Я узнал ее, Ратияр, – сказал Браги, рассматривая храпящего викинга, рухнувшего под стол с намертво зажатой дубовой кружкой в кулаке. – Лед Ладоней обжигает с первого взгляда. Немало повезет тому, кто спрячет в этих ножнах свой клинок!

Ратияр промолчал. Так и не дождавшись одобрения шутки, скальд вздохнул и добавил:

– Люди говорят, что в усадьбе Храппа неспокойно. После того как пропала Ингрид, с ним что-то произошло… Вот только что, сам я толком так и не успел выяснить.

Он задумчиво разгрыз свиную голень и поковырял ножом в редких зубах.

– Мы выходим завтра, – сказал Браги и добавил, прислушиваясь к женским вздохам из темноты: – Иначе мои коты переловят всех здешних мышек.

Пошатнувшись, он поднялся из-за стола и посмотрел на неподвижные тела у застывшего на суше корабля.

– Мои люди сами выбрали себе постели. Негоже и мне спать в тепле.

Он постелил плащ рядом с храпящими сыновьями. Ратияр кивнул невысокой смуглой наложнице, давно не сводившей восторженных глаз с разноцветной гривы скальда.

– Иди ко мне, милая. Я познакомлю тебя с легендой, которую женщины передают из уст в уста, – прогудел Браги, обнимая юркнувшую к нему девушку.

Ратияр проверил пост и отправился домой. По пути сделался мрачен, к жене заходить не стал, так и просидел на крыльце до рассвета, уставившись то ли в землю, то ли в самого себя.

Раннее утро высинило небо и пригнало в бухту старой крепости целую стаю драконов ветров. Невидимые звери с гудением натягивали снасти, играли прядями волос воинов, которые молча и споро готовили «Огненного Змея» к отплытию.

Красногрудый «Змей» Браги Сигурдсона трепетал грозным стягом, а в оскале резной головы морского чудовища на форштевне чудилась нетерпеливая улыбка. Красно-белые щиты, «луны битвы», как их называл Сокрушитель Скальдов, сверкали надраенными умбонами-солнцами.

– Зачем вы вешаете на свои корабли головы драконов? – Ратияр с трудом оторвал взгляд от гордой осанки «Огненного Змея». – Хотите напугать врага?

– Враг боится нас гораздо сильнее, чем драконов, – ухмыльнулся Браги, с удовольствием подставляя лицо свежему, пахнущему водорослями ветру. – Потому что лишь мы оказались способны их оседлать.

Спорить с Сокрушителем Скальдов было не только опасно, но и бесполезно. Зловещая слава кораблей русов, появлявшихся у Лондона и Парижа, будто бесшумные демоны, была известна всем.

– Знаешь, что сказал мне один англичанин? Он сказал, что русы – проклятие Господа, который решил сжечь их грешную землю с помощью богов из замерзшего ада – нас. Один скальд сказал, что мы, дети зимы, не боимся ни холода, ни жары, ни голода, так как в любое время года готовы убивать. Что мы ведем свои рода от богов войны, и страсть к разрушению в нашей крови от рождения. И мы обязательно завоюем большую часть суши, потому что никто не может противостоять тем, кого не победил холод. Мы несем Рагнарек, но, когда настанет конец мира, мы этого не заметим посреди своей бесконечной зимы и уйдем играть в снежки на его руинах.

– Тогда зачем вам драконьи головы? – вставил Ратияр в наступившую паузу набиравшего воздуха хевдинга, привычно пропуская внезапный выхлоп гейзера вдохновения скальда мимо ушей. – Отец говорил, что у хорошего воина не бывает ничего лишнего. Значит, и твой дракон на корабле не прихоть.

Браги подкрутил ус, скосив глаза на любопытного юнца.

– В море кишит еще больше нечисти, чем на земле, друг мой. А если к драккару подберется колдун, обернувшийся тюленем или кракеном[23]? Или вздумает шутить Сельдяной Король? Кто может остановить такую силу?

– Кто?

– Только еще большая сила! Йормунганд! Мировой Змей, их повелитель, конунг лебединой дороги, пастух морских коров и зверей прибоя. Только он! Вот и защищает!

Браги любовно похлопал зверя из просоленного дерева по холке и звонко чмокнул его в оскаленную пасть.

Вышедший проводить Барсук коснулся ладони жадно смотревшей на корабль Ингрид.

– Возьми, – сказал старик, передавая тряпицу, связанную в несколько узлов, – это может пригодиться в пути.

Ингрид с улыбкой приняла подарок.