– Лев! – вспылил Томас Смит. – Это переходит все мыслимые границы!
– Где и кем?
Сыщик яростно раздул ноздри, но устраивать скандал не стал. Вытер с усов остатки пивной пены и сообщил:
– Кто-то из приезжих прогуливался за городом и наткнулся на неглубокую могилу. Его толком и не закопали даже.
– Все говорит о тугах, так? – предположил я. – Индус, задушен, неглубокая могила.
Томас откинулся на спинку стула и улыбнулся.
– Ожидая этот вопрос, специально поинтересовался у детектива перспективами расследования. Да, туги – это основная версия. Но душители в городе – это плохо для бизнеса, для курортного – так и вовсе смерти подобно, поэтому отрабатываться будут все варианты. – Смит оперся на стол и мрачно уставился на меня. – Если не хочешь снова стать подозреваемым, рассказывай, что удалось узнать!
– Это лишь мое предположение, – сразу предупредил я, – но советую присмотреться к баллонам с гелием, которые сложены на посадочной площадке.
– Почему? – прищурился Смит.
– Меллоун очень нервно отреагировал на интерес к баллонам. Приглашенный мим просто рядом дурака валял, но его моментально выставили с крыши.
– Гелий летуч, им никого не отравить.
– А кто сказал, что в баллонах именно гелий? Или только гелий? С инертным газом можно смешать что угодно.
Сыщик забарабанил пальцами по краю стола.
– Хлипкая зацепка, – вздохнул он, а потом замер, будто даже дышать перестал. – Как ты сказал? Инертный газ?
– Ну да. А что?
– Гюнтер Клоссе! – объявил Томас Смит и хлопнул ладонью по столешнице. – Химик со специализацией по инертным газам! Он долго здесь отдыхал и частенько бывал в гостях у Меллоуна.
И тут я понял, какое полузабытое воспоминание не давало покоя все это время.
– Гюнтер Клоссе повесился в своем гостиничном номере в Новом Вавилоне, – сообщил я сыщику.
– Именно! – наставил тот на меня указательный палец. – Я читал об этом. Еще удивился: здесь химик был на виду, но сплетен о его интрижках слышать не доводилось. Так с чего ему тогда лезть в петлю?
Смит быстро сложил листы в планшет и вскочил из-за стола.
– Расплатись! – потребовал он и рванул на выход, но сразу вернулся. – Да, ты принес мой кольт?
– Нет, – привычно соврал я, не собираясь расставаться с заткнутым сзади за ремень брюк оружием.
– Черт с ним, после заберу!
– Стой! – рявкнул я и понизил голос: – А паспорт?
– Завтра! – пообещал сыщик и убежал, я заплатил за пиво и вышел на улицу. В голове была сплошная пустота, словно кто-то мокрой тряпкой стер пыль воспоминаний, ощущений и впечатлений сегодняшнего дня. Отстраненность – вот что я ощутил.
Неужели так переволновался?
Захотелось пойти домой и лечь спать, и я даже направился к ближайшему переулку, но навстречу откуда ни возьмись вывернула знакомая парочка: Иван Прохорович и Емельян Никифорович шли, слегка пошатываясь, опираясь друг на друга и пытаясь не упасть.
– Лев Борисович! – обрадовался Красин. – Идемте сейчас же с нами! Здесь поблизости подают чудесную анисовку. Да с ржаной корочкой…
– И в самом деле, граф! – поддержал своего приятеля журналист. – Составьте нам компанию. Будем очень рады!
– Увы, господа, – не удержался я от улыбки, – сдается мне, что вам на сегодня достаточно. Да и я после вчерашнего еще не отошел.
– О! Премного наслышан о спиритическом сеансе! Премного! – закивал Соколов. – В одном вы не правы: для нас ночь еще только начинается! Так, Емельян Прохорович?
– Так! – подтвердил Красин и принялся упрашивать меня пропустить с ними по рюмочке, но я был непреклонен.
– Даже не уговаривайте! Я – спать!
– Ну, граф, воля ваша! – развел руками Соколов.
Я шагнул от них и вдруг обратил внимание на покинувшую ресторан пару. Он – полноватый и с сигарой во рту, она – высокая, стройная, рыжая.
Елизавета-Мария фон Нальц с супругом.
Сердце просто остановилось. Гомон гуляк на площади стих, краски посерели.
Вероятно, я умер.
– Граф! – всполошился Иван Прохорович. – Вы побледнели, словно привидение увидели! Что с вами?
Емельян Прохорович и вовсе хлопнул меня своей мясистой ладонью по спине.
